Александр Рубер - Звезда, которая никогда не заходит Страница 37

– Насколько я помню, одно из важнейших отличий человеческого разума – это большой, по сравнению с остальными приматами, объем так называемой кратковременной рабочей памяти, что позволяет одновременно держать в уме несколько концепций, – сказала Алиса, – а без этого невозможны ни сложная орудийная деятельность, ни язык с предложениями из более чем двух-трех слов.

– Рекурсивное мышление, – добавил Александр.

– Да, – подтвердила Мотоко, – обычно говорят об объеме кратковременной рабочей памяти, равном семи. Для изготовления орудий труда это очень важно – можно одновременно манипулировать несколькими предметами. Наши ближайшие существующие сейчас родственники, шимпанзе, могут одновременно использовать два предмета, редко – три, и никогда – четыре. И здесь между этими, казалось бы близкими, числами – гигантская пропасть, хотя до Битвы Битв некоторые на основании таких вот характеристик утверждали, что отличие человека от других животных – чисто количественное.

– Чисто количественное? – удивленно повторила Алиса, – надо думать, что о переходе количественных изменений в качественные эти деятели никогда не слышали, а ведь человеческий разум – прекрасный пример. Ведь здесь разница между тремя и семью – это разница между колкой орехов как высшим интеллектуальным достижением и освоением Солнечной системы – и это только начало.

– А появление такого разума – это закономерный результат эволюции? – спросил Роберт.

– Скорее всего, это так, но полной уверенности нет. То, что эволюция всего живого, при ее рассмотрении в большом масштабе, идет от простого к сложному, несомненно, как и то, что человеческий мозг и разум – по многим критериям самая сложная система, получившаяся в результате такого развития. Но других примеров разума, самопроизвольно возникшего в результате эволюционного процесса, у нас нет, так что нельзя наверняка сказать, что результат должен быть таким.

– От простого к сложному идет эволюция не только живого, но всего, так что появление какой-то формы разума, наверное, все-таки неизбежно, – заметила Алиса.

– Очень может быть. Рано или поздно эволюция создаст живую систему такой сложности, что появление в ней интеллекта становится неотвратимым. Разум стал вершиной эволюционного дерева, последним и окончательным творением эволюции, в конечном итоге заменившим ее саму.

– Абсолютное оружие, – прокомментировала Алиса.

– Именно.

– То есть биологическая эволюция человека прекратилась? – решил уточнить Роберт.

– Эволюцию путем естественного отбора действительно можно считать закончившейся. Конечно, человек продолжает меняться, но теперь это разумное изменение. То, что именуется эндогенной эволюцией сменилось развитием технологий, – ответила Мотоко.

– Насколько я понимаю, переход от эндогенной эволюции к экзогенной – непрерывный процесс, так что нельзя указать конкретный момент времени этого перехода? Он явно начался тогда, когда было сделано первое орудие труда – но после этого эволюция человека продолжалась еще больше двух миллионов лет, – заметил Александр.

– Да, процесс, разумеется, постепенный, и можно примерно указать лишь позднюю границу, время окончательного перехода. Разум позволил нашим предкам изготавливать орудия и намного более успешно добывать себе пищу и обороняться от хищников. Но здесь, судя по всему, имеется противоречие. Для того, чтобы изготовить, например, копье, нужна смекалка, но для того, чтобы его эффективно использовать, ума мало – нужны сила и ловкость. Но чем сложнее и совершеннее орудия, тем меньше эффективность их применения зависит от физических качеств.

– И рано или поздно наступает время, когда мускулы уже ничего не значат, подключился к беседе Роберт.

– Именно, – ответила Мотоко, – поэтому границей можно считать момент, когда сочетание доступных индивидууму технологий и знаний становится единственным фактором, определяющим его приспособленность. Но это требует не просто развитой медицины, но генной инженерии и кибернетизации.

– А общедоступными эти возможности стали только после Битвы Битв, – заметила Алиса.

– Да, это и есть окончательный переход, – подтвердила Мотоко.

– Причем он произошел только после ликвидации капитализма, которая стала возможной лишь на определенном уровне прогресса, – добавила Алиса, – и очень важно то, что эксплуатируемый класс достиг такого уровня знания технологий, при котором он понимал их работу намного лучше, чем его угнетатели.

– Верно, в течение первой половины эпохи капитализма и во всех предыдущих формациях эксплуатируемые классы были необразованны, а их труд требовал мало знаний и умственных усилий.

– Но потом трудящиеся стали создавать машины – а потом и программы для них – принципы работы которых эксплуататоры просто не понимали, – продолжила Алиса.

– А программное обеспечение – это не только развлечения старой Сети, это автоматизированные производства и связь, – заметил Александр.

– Все автоматы, вся робототехника, в том числе и военного назначения, – добавила Ирина.

– Да, владеющий технологиями владеет миром, – сказала Алиса, – разумеется, владеющий в смысле наличия требуемых знаний, а не в смысле эфемерной «собственности», – последнее слово Алиса произнесла с явной неприязнью.

– Получается, те, кто предпочитают пользоваться мозгами, а не мускулами, в конце концов побеждают, – размышлял вслух Роберт.

– Конечно, мы победили, иначе и быть не могло, – ответила Алиса. – И к тому же, в процессе мы создали Цивилизацию.

Разговор этот возник под впечатлением вчерашней лекции о закономерностях технического прогресса – первой в курсе истории науки и технологии, читавшемся все тем же профессором, носившим титул Core «Архитектор прорыва» – части которой студенты сейчас и вспоминали.

– История развития науки и технологий, понимаемых в широком смысле, важна и интересна не только сама по себе, – начал лекцию профессор, – она важна для материалистического понимания истории вообще. С одной стороны, огромное значение для производства имеет уровень развития как самой техники и технологии, так и знаний и умений людей, управляющих этой техникой и делающих новые открытия и изобретения – то есть производительных сил общества. В то же время производительные силы неразрывно связаны со второй стороной производства – складывающимися в этом процессе отношениями между людьми – производственными отношениями, ведь производить материальные блага в одиночку человек не может, как не могли и его далекие предки, которые стали общественными существами за миллионы лет до появления Homo sapiens.