Эйв Дэвидсон - Феникс и зеркало Страница 37

Утешаться логикой этих рассуждений не хотелось. Что было делать? Он тут, а Корнелия - в Неаполе. Он мучается задержкой, а как там она, по своей натуре совершенно не умеющая ждать, привыкшая к моментальному исполнению своих царственных прихотей? Какое ей дело до его сложностей? На ум лезли дурные мысли - а ну как, повинуясь приступу гнева или просто решив как-то повлиять на него, она что-либо произведет с находящейся при ней украденной душой Вергилия?

Что сказал Туллио? "_Делай свою работу, и я возвращу ее тебе. Откажешься или не сумеешь - я уничтожу это. Станешь медлить - накажу. Будешь зря терять время - не думаю, что ты будешь зря терять его_..."

А на деле он занимался именно этим. Попусту терял время.

Аугустус Ефесский принял его, возлежа на доске, вне всяких сомнений служившей ему постелью. Общепринятыми приветствиями старик утруждать себя не стал, а просто оглядел гостя горящим взором и дал знак говорить.

- Мне ведомо, что ваше пристанище известно солдатам. Может быть, лучше было бы встретиться в другом месте?

Сначала старик не сказал ничего. Затем ответил:

- А не ты ли сообщил им об этом?

Гость искренне удивился:

- Я? Но как? Как бы я мог это сделать, когда и сам понятия не имел...

Глаза собеседника продолжали излучать ярость.

- Странно... учитывая то, что однажды ты был с нами...

- Да нет же! - воскликнул Вергилий, совершенно ошеломленный.

Наступила пауза.

- Чувствую, что ты не лжешь... - пробормотал старик. - И вроде не заблуждаешься искренне, если только, конечно, затмение не нашло на твою память или... могу ошибаться и я сам... Погоди, погоди... - Он почесал свою седую бороду. - Или то, что я видел, происходило в будущем, а не в прошедшем... Ну что ж, тогда ты еще будешь с нами.

Комната его была крохотной и убогой. Отчего-то беспокойство вдруг овладело Вергилием, что-то вдруг насторожило его... что же там было? Он никак не мог вспомнить.

- Не понимаю, не понимаю, - пробормотал он.

- Я тоже. Но пойму. И ты поймешь.

Найти старика оказалось не так просто. Но сама идея была проста: помощи от официальных властей и правоверных граждан Кипра ждать было нечего. Они молчали, и неважно, что именно было причиной этого молчания. Следовательно, помощь могла прийти только от человека, находящегося в стороне от общей жизни. И чем более в стороне, тем вернее успех. Вергилий было подумал, что стоит связаться с местным преступным мирком, но рассудил, что остров легко пройти вдоль и поперек пешком, все друг друга знали, так что где уверенность в том, что те, кому он выложит деньги за сведения, не предадут его тотчас же властям? Но кто же был способен на предательство без боязни и с действительным желанием помочь ему?

Аугустус Ефесский.

Который теперь как раз заговорил:

- Ты пришел сюда по делу, у тебя словно бы в одной руке вежливость, зато вторая наготове, дабы получить в ответ благожелательность и помощь. А в тот раз ты был с нами не по делам, по делам в наш храм не приходят. Но неважно, все равно я расскажу то, что тебе нужно, без тени сомнения, так же точно, как наш Господь и Спаситель Даниил Христос отдал свою плоть на пожирание львам, с тем чтобы мы оказались спасенными навечно и навечно...

Он замолчал и взглянул на внезапно опешившего гостя.

- А, ну вот, ты и вспомнил...

- Да, я вспомнил. Это был сон.

- Да, - кивнул старик. - И сон не забылся.

- Нет, мудрец, да и как он мог забыться?

- Да нет же, почему? - мягко ответил старик. - Какая разница? Каждый раз все видишь заново. Арест, цепи, мучения, арена, хрипящие толпы, львы. Львы! Думаешь, мы ищем, как избежать мученической кончины? Нет, напротив! - Он поднял ладони, соединил их, и красноватые веки смочились слезами. Если наш благословенный Святой Господь Даниил, да пребудет благословенной его милость и милосердие, если он даст нам только возможность умереть той же смертью, что и он сам... Если даст нам упокоиться в желанной утробе льва... - Лицо старика словно осветилось изнутри, казалось исполненным совершенного счастья. Он склонил голову и беззвучно, одними губами, зашептал молитву. - Ну что же, - вздохнул он через мгновение. - Я расскажу тебе то, что ты хочешь знать, хотя я и не знаю, зачем тебе все это нужно, да и то, я расскажу о вещах, знать которые мне самому не было ни малейшей необходимости. Все наше знание малого стоит, все это лишь мутное и тусклое отражение в бронзовом зеркале. Это не настоящая жизнь, но лишь преходящие иллюзии... Так вот, - продолжал он, - ты, значит, хочешь понять, почему тебе не дают отправиться в глубь страны?

Вергилий мрачно кивнул. Ефесец тяжело вздохнул:

- А все потому, пришелец и мой незваный гость, что дороги туда ведут мимо ужасного храма, посвященного демону, которого язычники именуют Зевс-Ликанонос (*20). Знаешь ли ты это имя? Знаешь ли ты, что оно означает? Зевс-Волк, Волк-Зевс, вот что! Он ужасен и в своем человеческом облике, но ужасней стократ, когда принимает облик волчий! Горе, горе, горе! О грешный город и остров греха! Люди подобны волкам и волки сделались людьми, а разница между ними стерта! - И он вновь воздел руки и зашептал молитву.

Но Вергилий прервал его:

- Но почему же столь важно, чтобы я не проехал мимо святилища?

- Да потому, мой незваный гость, что в этом мрачном, сером храме, воздвигнутом из необработанного камня, в котором даже пятна плесени служат дьяволу, в этом храме происходят теперь мерзейшие приготовления к ужаснейшей из служб: жрец предложит ребенка в качестве священной жертвы, священной пищи, и тот из людей, кто пожрет его - живого, извивающегося от мучений и ужаса, - тот сделается через это волком! Так произошло уже однажды, когда царь-волк убил человека и подал плоть его на пиршественный стол. Ты знаешь об этом? Царь преобразился мигом. - Старец принялся завывать жуткие строки, верно, из какой-то хроники или предания: - Царя объял ужас, и сам он превратился в ужас, с тех пор носился он по мирным полям, наводя на всех страх и завывая, поскольку лишился способности говорить. Рот его перестал изрекать слова, но изрыгал лишь вой, и все желания оставили царя, кроме одного, - догонять, убивать и пожирать овец! Его одежды сделались клочковатым мехом, ноги превратились в лапы, на руках проросли когти, он стал настоящим волком, хотя в облике его и осталось нечто человеческое. Все те же седые волосы, то же свирепое выражение лица, те же безумные горящие глаза... та же страсть к разбою. Они говорят, что подобное преображение сотворяется самим их демоном, Зевсом, или Юпитером, и освящено всеми именами, которые носит этот демон. Но демон сей настолько требователен и алчен, что раз за разом требует от почитающих его все новых и новых жертв. Вот она, языческая вера! О, город греха и...