Иван Афанасьев - Неспособный к белизне Страница 37

Главное, что уяснил Кондрахин, несколько обескуражило его. Оказалось, что в процессе полового акта, если планируется зачатие, белведы принимают положение, как порой земные собаки — спинами друг к другу. Юрий даже попросил для себя подборку обычных изданий, чтобы разобраться во всем подробно и без помех. Но оказалось, что он все понял правильно. Так что ублажить Кэиту, как обычную женщину, он бы не смог при всем желании.

Такой вариант Кондрахина решительно не устраивал. Зато, узнав, что размеры детородного органа у белведов мужского рода были воистину детскими: пять — семь сантиметров, Юрий сказал сам себе: "Есть на свете правда!", и захлопнул последнюю книгу. На физику сегодня времени не хватило. Во всяком случае, сегодня ему предстоял другой экзамен.

Спать улеглись рано. На это раз белведка не спрашивала разрешения и не отговаривалась ссылками на боязливость. Просто забралась под плед, прильнув к Юрию всем, чем можно. На всякий случай он опустил ладонь вниз и прикрыл, словно невзначай, кое-что из своих достопримечательностей. Такого органа, как мошонка, у белведов не существовало, их тестикулы надежно прятались в малом тазу. Щеголять своим отличием от нормы Кондрахин не собирался.

Его волновала последняя стадия соития. Нужно или не обязательно принимать собачью позу? Книги отвечали на этот вопрос невразумительно. В поездках по городу Юрий обнаружил магазин, торгующий сексуальными принадлежностями, где приобрел фаллоимитатор. В Москве такая покупка немало бы позабавила его, но в данный момент он был более, чем серьезен. Изделие он спрятал под лежанку со своей стороны.

Невообразимо давно, в полузабытой земной жизни, Кондрахин был связан всего с одной женщиной. Был, правда, еще один, орловский, опыт юношеского периода, о котором Юрий умалчивал не в силу стыда, а просто по его малой значимости. Но то, что ему пришлось пережить сейчас, не шло ни в какое сравнение с прошлыми ощущениями. Белведка стонала, истошно кричала, извивалась всем своим гибким телом, и не раз Кондрахину казалось, что он на шаг от убийства. Наконец всё кончилось.

Или началось — это с какой стороны посмотреть. Кэита, словно потеряв рассудок, ходила за Юрием нерассуждающей тенью. Её желтые глаза непрерывно излучали покорность и желание. Только нецелованный юнец может посчитать такую привязанность за счастье. Нет, близость с Кэитой неприятных ощущений у Кондрахина не вызывала, напротив. Но когда тебя ни на минуту не оставляют в покое, это уже перебор. После первой же бессонной ночи Кондрахин избрал единственный путь — бегство.

Разумеется, он ни словом не обмолвился Кэите о намерении поступить в Университет. Просто бросил на ходу: "Дела".

Приёмный экзамен проводился не по билетам. Обычно три преподавателя опрашивали претендента по темам, связанным с избранной им специальностью. Испытание могло занять и несколько минут, и долгие часы. Юрия придирчиво допрашивали с утра до обеда. Во-первых, как иностранца, во-вторых, как белведа с такой нетипичной внешностью. Возможно, что он усложнил себе задачу, признавшись, что является профессиональным бойцом погла. Прогноз Тхана Альфена в этом отношении полностью оправдался.

— Ну, что же, студент, поздравляю тебя, — проворчал пожилой учёный, игравший в приемной комиссии роль жесткого оппонента, — теперь в течение месяца ты, усердно посещая лекции, обязан выбрать себе научного руководителя. А тот, — белвед хихикнул, — тебя. Не уложишься в отведенное время — изволь получать образование в более подходящем для тебя месте.

Кондрахин был зол от предвзятого к нему отношения, хотел есть, а еще более спать. И всё же первым делом отправился к Мун Коолу, единственную лекцию которого ему довелось прослушать в Королевской библиотеке Фитира. Найти ученого оказалось непросто, да к тому же пришлось ожидать очереди попасть на прием больше часа.

— А, боец погла! — тут же опознал его ученый. — Приехал-таки поступать?

— Уже поступил, — отчитался Кондрахин, не слишком считаясь с неудовольствием и раздражением, отразившимися в тоне его голоса. Впрочем, в отношении понимания интонаций белведов можно было смело игнорировать.

— Отлично! Сейчас и приступим!

— Мун Коол-ган! С твоего позволения я хотел бы начать с завтрашнего утра. Сообщи, когда и где я смогу тебя отыскать. Прости, но я зачислен на учебу только сегодня. Просто устал.

Прежде чем вернуться домой, Юрий несколько раз медленно проехался мимо одной из читален, у входа в которую условился о встрече с Манаити. Бандита на месте не было. Может быть, не смог. О худшем варианте думать не хотелось. Ну, что ж, назначенная встреча могла состояться и завтра, и в любой из последующих дней. Размышляя об этом, Юрий слегка покривился от самоиронии: еще несколько лет назад он, подающий надежды студент, будущее светило советской медицины, рассмеялся бы в глаза тому, кто напророчил бы ему близкую общность с бандитами. В этот момент он более чем когда-либо был обыкновенным землянином, бесконечно далеким от Просветленных, демиургов, магических заклятий и Предначертанного Врага. Они тоже были далеко, но не забывали о Кондрахине.

Тот, кого Просветленные именовали просто Он, уж две недели пребывал в растерянности. Перед этим Он уловил сигнал от Кондрахина, несущий зло, насмешку и разрушение. Он немедленно послал ответный укол. Лишь потом, следуя многолетней привычке контролировать последствия своих действий, начал разыскивать своего противника. Человека, которого Он никогда не видел, зато чувствовал, как самого себя. Чувствовал постоянно, хотя и не всегда имел силу и время дотянуться, сжать пальцы на горле.

И вдруг Он потерял след врага. Напрасно Он обшаривал гигантские, поистине беспредельные пространства явленных и сокрытых миров — нигде не ощущалось ни астрального, ни ментального присутствия Кондрахина, разве что слабые, исчезающие, словно былые ароматы увядших цветов, отголоски его пребывания: больше — на Амату, меньше — в прежде исхоженных им мирах.

Но ведь Юрий достал его мысленным посылом! Неизвестно откуда и не понять, как. Может быть, впервые Он, успешно противопоставивший себя Просветленным, столкнулся с чем-то непонятным и неподвластным ему. Неужели его враг, Кондрахин, еще недавно рядовой обыватель Земли, настолько продвинулся? Да нет, не может такого быть. Есть законы развития, которые не дано перешагнуть даже Просветленным, даже демиургам. От первых проблесков магических способностей до их расцвета проходит не один десяток, а то и добрая сотня лет неустанной, сопряженной с разочарованиями и неизбежными лишениями, работы над собой.