Ходоки во времени. Многоликое время. Книга 3 - Виктор Васильевич Ананишнов Страница 38

– Ваня волнуется. А ты, Арно, попридержи язык. И Хиркусу скажи о том же. Не на прогулку идём…

– Зря он вас, дураков, всех взял, – буркнул Джордан. – Вот что я вам скажу.

Часть девятая

МЕНЯЮЩИЙСЯ МИР

И увидел я новое небо и новую землю, ибо

прежнее небо и прежняя земля миновали…

Апокалипсис Иоанна

Иные люди в момент смерти стоят, иные

сидят, иные лежат…

из «Гуань Инь-цзы»

Встреча в руинах

Точку зоха для выхода в реальный мир Иван наметил ещё в первое своё посещение перливого Лондона. Однако вид поля ходьбы изменился с тех пор разительно. Вал закрытий подступил почти ко времени существования города, в котором он побывал.

Рассматривая изменения и анализируя, Толкачёв пришёл к любопытному выводу. Любопытному, если это не было бы связано с уничтожением целого мира со всем сущим в нём.

По-видимому, уже в процессе образования будущего времени, когда только лишь нарождается сама вселенная из воплощения этого времени и материальные тела в ней, в частности, планета Земля, происходит случайный выбор стабильной струи времени. Той единственной, которая имеет право на существование и на непрерывную последовательность из начального прошлого до этого будущего. А всё то возможное многообразие параллельных ей миров, что нарождались, как побочные процессу творения вместе с ней, страдали изъянами. Они могли соприкасаться или пересекаться со стабильной струёй, но заложенная в них ущерблённость подобно ржавчине, наступающей из будущего, разъедала эти струны.

Вначале уничтожались потомки с их деяниями, затем их предки, далее – пращуры.

Наконец, исчезали все…

Сейчас у тех, кого недавно видел Иван в Лондоне, даже у подонков, напавших на него, оставались считанные дни бытия.

Своими размышлениями Иван не стал делиться ни с кем. Не потому что считал себя выше своих товарищей по способности анализировать обстановку, но лишь из-за того, что полагал лишними такие разговоры. В конце концов, находясь среди стражников отряда Эдварда, им захочется обсудить этот щекотливый момент, а этого делать не следовало. И потому, что подобные разговоры выйдут за пределы его команды и неизвестно как они воздействуют на окружающих, и потому ещё, что знание положения дел могло повлиять на их собственное поведение.

Конечно, когда грядёт самое ужасное – кончина мира, он поделится с ними наблюдениями и со своими предположениями.

Но чтобы не упустить наступления этого мгновения, ему придётся время от времени выходить в поле ходьбы и смотреть, что в нём происходит. Для этого надо будет находить веские причины, чтобы убедить стражников в необходимости таких его действий, тем более что придётся становиться на дорогу времени со всеми ходоками. Иначе они могут растеряться как в многолюдстве города, так и в руинах.

Решив таким образом вести себя впредь, Иван распорядился:

– Будем выходить здесь!

Реальный мир встретил ходоков сплошными развалинами и свежей погодой. Дул пронизывающий ветер, его завывание тревожно и гулко отдавалось эхом от ещё не рухнувших стен, давило на слух.

Ходоки долго стояли потерянной группой среди хаоса, разрушенного и оставленного людьми, предместья города.

– Да уж, здесь местный народ точно сошёл с ума, – высказал общее мнение Жулдас.

– И погодка здесь такая, что не протухнешь. Брр!.. – отметил Хиркус и из-подо лба посмотрел на Ивана, словно просил извинение за высказывание.

Что ему сказал или наговорил КЕРГИШЕТ, когда вернулся за ним в прошлое, для всех, кроме них двоих, осталось тайной. Но артист «всех времён и народов» предстал перед командой с неестественно вытянутым лицом трагика, однако уже не ради той роли, которую он играл, а по вполне житейской причине.

Сейчас он каждый свой шаг и произнесённое слово сверял с мнением КЕРГИШЕТА или с его миной на лице.

Но Ивану было не до тревог и осторожности в поведении, хотя Хиркус иносказательно, но вполне определённо отозвался о погоде.

Ещё пять дней назад здесь было по-летнему тепло и солнечно.

Сейчас же стояла середина дня, но чувствовался морозец и пронизывающая до костей мозглость воздуха. Под ногами слякоть. Руины покрыты влажной плёнкой. Уцелевшие фрагменты стен всё ещё искрятся от сильного мороза, случившегося, по всей видимостью, ночью.

Ходоки, одетые по-походному, тем не менее, в тайне пожалели, что не надели что-нибудь на себя из тёплых одежд.

– КЕРГИШЕТ, будем стоять, замерзнем, – сказал, притоптывая и похлопывая себя по плечам, Арно. – Да и мог бы предупредить, что здесь не южный берег.

– Здесь, – сказал Иван, посмотрев на Арно, – было намного теплее. И… – он в задумчивости коснулся большим пальцем подбородка. Холод он ощущал не менее других. – Что, если это предвестник умирания? И вначале здесь всё замёрзнет? То есть…

– Ты хочешь сказать, – вклинилась Шилема, – что перли не исчезнут в одночасье?

– Именно! – воскликнул Иван. – Но тогда все разговоры о том, что они, приходя в наш мир, становятся как бы минами замедленного действия, не совсем правдивы. Не правдивы по своей сути,.

– Симон тебе показывал, – напомнил дон Севильяк. Похоже, только он не страдал от холода, оттого стоял в свободной позе с грудью нараспашку. – Целые селения погибали.

– Да, показывал. Но он ведь тоже не уверен, что это были именно перли.

– Тарсены… или тарзи? – Шилема поёжилась от воспоминания недавней схватки с тварями и холода.

– Всё может быть, – рассеянно ответил Иван. – Будем отсюда выбираться. Нас ждут… – он обозрел округу и указал рукой направление, – пожалуй, там.

Назначая точку зоха для выхода в реальный мир, он упустил из вида возможные затруднения, возникшие из-за практической непроходимости руин. Его тогда волновало лишь одно, чтобы появиться здесь без свидетелей со стороны, то есть в стороне от назначенного места встречи с Эдвардом и его стражниками.

Теперь он запоздало понял, что несколько погорячился. Можно было выйти и поближе. Но о своей промашке вида не подал, и уверенно повёл команду через груды камней, завалы, под готовыми рухнуть на неосторожных путников стенами.

Самой дороги как будто всего ничего, с пол километра. Но только часа через полтора ходоки, перемазанные глиной и гарью с ног до головы, усталые и помятые, вышли к памятному Ивану пятачку среди руин. Замёрзший труп убитого им любителя пострелять торчал ногами из-под каменной насыпки. Кто-то уже опробовал свои зубы на них, грызя икры.

– Нас должны ожидать здесь. У трупа этого неудачника.

Хиркус брезгливо отвернулся. О том, что неудача погибшего была делом рук КЕРГИШЕТА он, естественно, не знал.

– Варвары! – изрёк он театрально. – Не придав его по-настоящему земле, они убили не только его, но и себя. Им откликнется там, – он поднял лицо вверх, – на небесах.

– Здесь таких, как он, сейчас через шаг, – кинул ему Иван. – А этот сам виноват…

– Чем?

– Тем, что тебя не спросил, – густо за Ивана ответил дон Севильяк.

– Здесь и небес скоро не будет, – заметил Жулдас.

Дон Севильяк захохотал. Невдалеке с грохотом обвалилась стена.

– Ты, Джек? – из-за камня показался Эдвард.

За ним застыл с настороженным лицом Берут, готовый расстрелять любого, кто появится здесь