Олег Языков - Хождение за три неба Страница 38

— Ах, вы… — старик прыснул, погрозил мне сухим пальцем, а потом уж рассмеялся в полный голос. — Стеклянный шарик на фантик! Пхе-пхе! Поменяться, как в детстве! Обмен — это не сделка. Обмен это двусторонний подарок! Это хорошо, ффу-у-х… Это вы хорошо придумали, уважаемый…

— Улнак!

— Вот именно! И сколько же пачек ненужной мне резаной бумаги я должен выложить за ваши… э-э-э… стекляшки?

— А вот давайте прикинем, Степан Арташезович. Я, смеха ради, взял, да и замерил стекляшки. А потом, чтобы рассмешить уже вас, Степан Арташезович, взял, да и залез в Интернет. И скачал себе на телефон одну статейку… Где это у меня? А-а, вот… Слушайте, Степан Арташезович!

Голосом Левитана, объявляющего о разгроме немцев под Москвой, я начал делиться мудростью сети.

— Оценка бриллиантов производится по так называемому «правилу Тавернье». А это означает, что стоимость драгоценного камня равна произведению квадрата массы кристалла в каратах на базовую цену одного карата. Так, бриллиант… ну, это слово мы заменим на «стеклянный шарик»… в 2 карата стоит в 3 раза дороже камня в 1 карат, в 3 карата — в 10 раз дороже, чем однокаратник. Такая «прогрессия» растёт до 5 карат. Алмаз… то есть, шарик, конечно, в 10 карат оценивается в 100 раз дороже… стекляшки весом в 1 карат.

— Кх-кх… так у вас же не огранённый бриллиант, уважаемый… э-э… Улнак. У вас необработанные алмазы.

— Я понимаю это, Степан Арташезович, ещё как понимаю… И готов на определённые уступки. Но вот, что меня заинтересовало. Никогда не имел дела с бриллиантами, и об этом, естественно, не знал. Понимаете, я думал, что крупный бриллиант — это, как минимум, «Куллинан», скажем. А вот чему учит нас мудрая сеть.

Цитирую: «Бриллианты бывают мелкие, средние и крупные. Мелкие — масса бриллианта менее 0,29 карата. Средние — масса бриллианта от 0,3 до 0,99 карата. Крупные — бриллианты весом более 1 карата. А с аукционов продаются, как правило, крупные бриллианты, весом более 6 карат. Камни более 25 карат имеют собственные имена». И вот что ещё интересно — крупный бриллиант в один карат имеет размер… знаете, сколько? Всего-то около семи миллиметров! А теперь взгляните на этот роскошный булыжник на вашем столе! Каково?

— Хм-м… И что же из этого следует?

— А из этого следует высота пачек нарезанной бумаги, уважаемый. Я тут прикинул, что один мой камешек выйдет на один карат, даже больше, к гадалке не ходи. А вот второй — на полтора-два карата! А, каково? А однокаратник можно скромно оценить тысяч в шестьсот рубчиков, а? Или больше?

И тут старика пробила жаба. Он начал бороться за сверхприбыль. Но меня ждал таксист (а счётчик тикал!), да и Тема тоже надеялся на оплату детского труда. И я вцепился молодыми зубами в старческое дряблое горло. Мы начали рвать друг друга, как это описано в «Мцыри». Не хватало только катания по ковру и криков в стиле месье Паниковского: «А ты кто такой?» Предложение абрека поделиться честно — пятьдесят на пятьдесят я отмёл сразу. Оплачивается ведь результат труда, а дед ещё палец о палец не ударил. Перешли к обсуждению пропорции шестьдесят на сорок. Я сразу заявил, что это уже более-менее твёрдая основа для переговоров, но мне больше нравится священное число иудеев. А именно — семёрка, с нулём после неё. Короче — 70 на 30, а? Дед полез грудью на пулемёт. В общем, он сбил меня с занятых рубежей, и закрепиться я смог лишь на цифрах шестьдесят пять на тридцать пять. Я сказал, что уважаю евреев, но «тройка» — исконно русское число. Птица-тройка там, «на троих», само собой, чрезвычайная тройка, в конце концов. При упоминании «чрезвычайной тройки» Степан Арташезович несколько взбледнул и сломался. Видимо, это словосочетание ему о чём-то говорило, что-то напомнило… Хотя, он попытался ещё поспорить на тему, — а где же это я вижу тройку в числе 65? Я и ответил, что в числе 60 троек насчитывается аж двадцать. А пятёрку я люблю ещё со школьной поры.

В конце концов, победила молодость. Кто бы сомневался! В сватке хищников выживает сильнейший и более молодой, это закон природы. Если только этот закон не будет потом править киллер.

— Да, кстати, господин Манукян, — а как же! Я ведь тоже успел сделать кое-куда звоночек. Узнав имя-отчество контрагента и его адрес. — Хотелось бы вас предупредить. Сотрудничество у нас вроде бы завязалось. Не нужно его портить смешными детскими шалостями, ясно? Не надо наступать мне на задники моих старых, разношенных шлёпанцев. Я могу оступиться и сильно отдавить кому-то лапы… Очень сильно! Раз уж вы знаете, как меня зовут, то вы можете легко себе представить и всё остальное, так ведь? Вот и славно! Я ведь не выдвигаю вам никаких претензий в спекуляциях драгоценными камнями. Я же понимаю, что вы собираетесь подарить вашей внучке серёжки с бижутерией… Что вы говорите? Нет! Никаких карточек и счетов! Я очень не люблю, когда всякие там фискальные органы, да и другие организации и физические лица, сопят за моей спиной и заглядывают мне в карман. Только нарезанная бумага. Надеюсь, она у вас дома есть?

Оказалось, что таки да! Нарезанная бумага у старика водилась. И зеленоватого цвета, и оранжевая, и ещё какая-то. В общем, вышел я из избушки господина Манукяна, весело помахивая подаренным мне кожаным «дипломатом». Не пустым, естественно. В общем и целом я выдавил из старого бандита около трёх миллионов, в пересчёте на открытки с видами города Хабаровска. Малую толику бумажек я положил в карман. Я хорошо запомнил выражение одного моего друга: «Любимая работа? Да тратить деньги!» Вот и пришла пора за неё браться!

В машине я сделал то, что хотел сделать уже некоторое время назад. Я протянул водителю несколько бумажек.

— Серёжа, мне тут долг вернули… Возьми вот деньги. Как ты ни смотришь за машиной, а ездишь ты всё же целые сутки. Что-то подстукивать твой «Фордик» начал. Пусть мастера посмотрят. Да, без обид — отгони на мойку, пусть салон почистят. Сам справишься с салоном? Ну и хорошо. А деньги отдавать не нужно. Ты мне открой «кредитную линию», хорошо? Закончатся эти — получишь другие. Теперь давай в хороший магазин — кутить я буду, ага. А потом — обратно в ювелирку, понял? Там и расстанемся…

Я откинулся на спинку сидения. Что это я сейчас сказал, и что меня прострелило, а? Что-что… да кредитная линия! Банки! Финансовые потоки! От наших бандитов — в забугорную фирмочку, которая продаёт им наше же оружие. Из которого они потом стреляют в наших же ребят. В Леху Пугача и его друзей… Это дело надо поправить, я себе обещал. Думаю, надо подключить старшего помощника Лома. Наверняка этот тихушник к сетям любого банка подключиться сможет. Это надо крепко обдумать. Обдумать — и исполнить приговор народного суда! Председатель суда — я, палач, получается, тоже я? Вот, дожился, — на двух ставках пашу, как лошадь…