Роман Глушков - Северный шторм Страница 38

– Вот здесь, юноша, я тебе уже ничем помочь не могу, – потупив взор, вздохнул Конрад. – Мне неизвестно, на каких основаниях конунг обвиняет Пророка в укрывательстве священной реликвии видаристов. Но на высосанный из пальца повод не похоже. Тот, кому требуется веская причина для войны, обычно провоцирует врага первым показать зубы, а не предъявляет ему голословные обвинения, после чего кидается в драку. Грингсон определенно верит в то, что делает, милейшие. И эта вера вдохновляет его воевать до победного конца. Пророк же верит, что у него хватит сил покарать язычников. А чья вера сильнее, выяснится в ближайшие дни. Прискорбно только, что многие Крестоносцы и норманны, кому предстоит сражаться друг с другом, так никогда и не узнают ответа на этот вопрос…

Конрад и Фокси отправились на боковую раньше нас с Михаилом. Я же поднялся наверх, как только Михалыч смекнул, что недовольство проигравших ему в карты торговцев вот-вот достигнет точки кипения, и благоразумно решил выйти из игры. Запах жареного он всегда чуял за версту. Михаил заверил игроков, что непременно даст всем обиженным шанс отыграться, когда снова будет проезжать здесь через неделю. После чего сгреб выигрыш и удалился, оставив картежников продолжать игру.

Я уже давно боролся с зевотой, но не хотел оставлять хромого калеку в окружении недоброжелателей. А недовольством к «везунчику» воспылали почти все его противники, включая трактирщика Казимира, который, как я и предсказывал, уселся-таки за игровой стол и вскоре ссыпал в карман Михаила половину трактирной кассы.

– Пока у ребят еще полно денег и не остыл азарт, пусть веселятся, – пояснил пройдоха суть своего тактического отступления, ковыляя по лестнице в номер. – Если же раздеть их по полной, они непременно разозлятся и сломают мне вторую ногу. А так крайним останется вовсе не дядя Миша, и, стало быть, на орехи получит кто-то другой. Как видишь, даже в картах без дипломатических уловок – никуда…

Но то, что произошло ночью, вряд ли поддалось бы урегулированию дипломатическим путем, даже возьмись за это дело все «дипломаты» из нашей компании. Виноваты в случившемся инциденте были и мы, необдуманно заночевавшие на постоялом дворе, вблизи от трассы государственного значения; и пан Юзеф, решивший заработать на нас лишнюю сотню; и даже проклятая непогода, вынудившая Фокси искать ночлег в этом чертовом захолустье. Нельзя было обвинять только Защитников Веры, что нагрянули в поселок под утро, хотя кашу заварили именно они. Но слуги закона всего лишь исполняли свой долг, что пошло вразрез с нашими планами. Трагическое стечение обстоятельств, которого можно было бы легко избежать, окажись мы или Юзеф чуточку прозорливее.

Когда Фокси договаривался с Юзефом об аренде гаража, у хозяина оставался незанятым только один бокс – тот, который был постоянно забронирован для государственного автотранспорта. Оговаривая с Фокси условия, хозяин об этом умолчал, иначе мы, конечно же, не стали бы так рисковать. Этот гараж приносил бы Юзефу мизерную выгоду, используйся он исключительно по назначению. Поэтому время от времени хозяин и нарушал инструкции, пуская на ночь в служебный бокс посторонних. Защитники Веры и до войны нечасто останавливались в этой дыре, а сегодня и вовсе прекратили наведываться в поселок. Поэтому их гараж стал эксплуатироваться не по назначению гораздо чаще, что хоть немного, но компенсировало Юзефу старые убытки.

Однако этой ночью случилось непредвиденное. В три часа пополуночи в ворота постоялого двора неожиданно въехал крытый грузовик, с трудом пробившийся к поселку сквозь метель. В грузовике находились пятеро продрогших и озлобленных Защитников, а также двенадцать рекрутов, которых эта группа собирала по всей округе. После проигранного Защитниками штурма Роттердама местные епископаты объявили частичную мобилизацию и разослали сборные команды по всем окрестным городам и селам. Поселок, где мы остановились на ночь, тоже не должен был стать исключением, и завтра отсюда наверняка отправились бы на север несколько новобранцев. Но по нашей вине им была предоставлена временная отсрочка.

Поднявший Юзефа с постели лейтенант не стал требовать у него ключей от комнат – чтобы переждать остаток ночи, Защитников вполне устраивал трактирный зал. Однако гости категорически отказались бросать на морозе грузовик, тем более что для таких случаев на постоялом дворе обязан был иметься зарезервированный бокс. Перепуганный Юзеф не сумел найти оправданий и бросился наверх будить Фокси.

Конрад выкупил для нас два двухместных номера, и байкер предпочел поселиться вместе с ним, а нам с Михаилом досталась комната по соседству. Я заснул гораздо раньше Михаила, который не сомкнул глаз, пока не пересчитал перед сном выигрыш. Но сон мой и дома никогда не был глубоким, а здесь и подавно. Поэтому я и различил под утро сквозь дрему негромкий стук в дверь соседнего номера, а затем – взволнованный голос Юзефа и поспешно удаляющиеся шаги. Этих звуков было вполне достаточно, чтобы напрочь отбить сон у параноика. Я продрал глаза и пошел выяснять, что же стряслось.

Ночной визит хозяина ничуть не побеспокоил Конрада Фридриховича. Он так и продолжал сладко посапывать, в то время как его сосед по номеру куда-то запропастился. А по трактиру уже разносились голоса продрогших рекрутов, добравшихся-таки до вожделенного тепла. Я же пока не знал, что за компания пожаловала к Юзефу, однако его волнение и отсутствие Фокси мне не понравилось. Я подошел к окну, но оно, как назло, покрылось инеем, который не позволял рассмотреть, что творится во дворе.

Я вернулся в номер, нацепил кобуры с пистолетами, надел куртку, толкнул в бок Михаила, бросил ему «жду тебя внизу» и отправился на разведку.

Дюжина молодых мужчин столпилась у почти погасшего камина, один из них подбрасывал туда дрова и раздувал огонь. Рядом на столе были разложены дерюжные вещмешки. Простая одежда и крепкие фигуры гостей выдавали в них крестьян или искателей. Двенадцать пар глаз равнодушно взглянули на меня и вновь уставились на чахлые язычки пламени. Посетители выглядели изможденными, однако не похоже, чтобы они пришли сюда пешком, – одежда на всех была сухой.

Я огляделся: ни Юзефа, ни Фокси в зале не наблюдалось.

– Хозяина не видели? – осведомился я у посетителей. Один из них молча указал на дверь. Я направился к выходу, но едва взялся за дверную ручку, как меня окликнули:

– Эй, окажи услугу, передай лейтенанту Владичу, чтобы не забыл захватить наши сухпайки!

– Лейтенанту? – Я вздрогнул и напрягся, словно меня ткнули в спину кочергой. – Ладно… передам…