Вадим Тарасенко - Любимец Бога Страница 38

Семену Петровичу не понадобилось спрашивать, что это такое. В самом низу экрана вспыхнула красными буквами надпись: «ВНИМАНИЕ! Кодированный сжатый импульс. Начало передачи 10.26 по СЕВ. Длительность – 0,1 секунды». А еще ниже – удар наотмашь: «Источник сигнала – "Ласточка-1"».

– Мыкола!? – только и сумел проговорить ошеломленный Богомазов.

– Прочтите, что я вам написал, Семен Петрович.

Начальник базы развернул лист. На нем размашисто было выведено: «Григорчук».

– Только, Семен Петрович, вы ничего не знаете. А еще лучше, не встречайте людей. На вас лица нет. Пошлите кого-нибудь из своих помощников. Брать мы его будем сегодня ночью, чтобы никто не видел. Вдруг у него тут еще и сообщник есть. Поэтому необходимо, чтобы он ничего раньше времени не почувствовал.

– Да нет, – после паузы проговорил начальник базы, – я встречу его сам. И успокойтесь, – опередив Титрова, собравшегося что-то возразить, быстро продолжил он. – Все будет нормально, – жестко закончил Богомазов.

Уже спускаясь в лифте на пулевой этаж, он, вертя задумчиво в руках листок с фамилией предателя, спросил у Титрова:

– А как вы вычислили его? – и кивнул на листок.

Контрразведчик взял его из рук Богомазова, скомкал и положил себе в карман:

– Никогда нельзя терять контроль над собой, особенно на отдыхе, Семен Петрович, – и, взглянув на его недоумевающее лицо, майор Титров первым вышел из лифта.

Уже стоя перед внутренней дверью шлюзовой камеры, начальник базы был собран и спокоен. И лишь на мгновение, когда двери медленно поползли вверх и он увидел в проеме Григорчука, успевшего снять шлем и весело улыбающегося, злость вскипела в нем. Вскипела и тут же осела в душе брезгливо-недоумевающим осадком: «И как становятся такими?»

Объединенная Русь. Украина,

г. Славупгич, Киевской обл. Роддом №3.

За двадцать девять лет до описываемых событий.

5 мая 2161 года. Среда. 23.05 по местному времени.

Компьютер, получив сигнал от одного из многочисленных датчиков, укрепленных на теле женщины, отреагировал мгновенно. На его панели вспыхнула ярко-красная лампочка, и воздух прорезал неприятный, бьющий по нервам сигнал тревоги. Два человека, стоявшие возле бьющейся в родовых схватках женщины, вздрогнули и одновременно взглянули на монитор.

– Черт, – выругался один из них. – Давление стремительно падает. «Диагност» предполагает внутреннее кровотечение. Вызывай дежурную бригаду хирургов.

– Вызываю.

Бежали стремительно секунды, и так же стремительно уходила кровь из лопнувшей брюшной артерии. Компьютер на мониторе бесстрастно выводил: «Вероятность выживания сорок процентов… тридцать… двадцать пять…»

– Пульса нет! Подключаю электростимулятор.

– Раз, два, три! Разряд!

На экране монитора зеленая точка, чертившая горизонтальную линию, резко скакнула вверх. Две пары глаз с надеждой следили за ней. Стремительно скатившись с пика вниз, точка вновь заскользила по прямой линии.

«Вероятность выживания двадцать процентов».

– Раз, два, три! Разряд!

И вновь две пары глаз бессильно наблюдали, как точка, получившая электрический пинок, взлетела вверх, но затем упрямо продолжила чертить прямую линию.

«Вероятность выживания пятнадцать процентов».

В палату вбежали несколько человек. Бросив взгляд на экран монитора, они сразу все поняли.

– Сколько стоит сердце?

– Минуту.

– Немедленно в криокамеру. Электростимулятор не поможет. У нее давление на нулях.

Две пары мужских рук подхватили женщину и переложили на каталку.

«Вероятность выживания десять процентов».

– Остановитесь! А ребенок? Ребенок же погибнет.

«Вероятность выживания семь процентов».

Секундное замешательство. Старший хирург, мельком скользнув по экрану, где зеленая точка невозмутимо чертила безукоризненную прямую линию, как бы подчеркивая надпись: «Вероятность выживания три процента», посмотрел на побелевшее лицо женщины и, отвернувшись к окну, глухо произнес:

– В операционную. Будем делать кесарево.

Объединенная Русь. Россия. Москва.

Крылатское. Кольцевая трасса гонок «Формула-1».

За двадцать девять лет до описываемых событий.

5 мая 2161 года. Среда. 12.10 по местному времени.

Колеса властно, уверенно бросали под себя серый бетон трассы. Отброшенный мощным ударом стали и пластика, воздух злобно свистел по бокам стремительно несущихся болидов. Скорость смыла с окружающего пейзажа все краски, превратив его в размытую полосу. Человеческие ноги до упора вдавливали в пол педаль газа, заставляя насосы вгонять в ненасытные двигатели все новые и новые порции топлива. Уверенный, грозный гул моторов пропитал собой все вокруг.

Яркие, красочные машины, расставив по бокам колеса с широкими шинами, похожие издали на каких-то фантастических животных, словно связанные невидимой нитью, неслись друг за другом по бетонной полосе. Наконец нить словно лопнула – ярко-зеленая машина с белыми полосками, сместившись чуть влево, буквально прижавшись к другой, ярко-красной машине, стала медленно-медленно обходить ее. Трибуны взорвались приветственными криками, улюлюканием и свистом. Секунда, другая, и вот уже ярко-зеленый болид первым вписывается в плавный поворот. Толпа на трибунах скандирует: «Доби! Доби! Доби!»

Словно не выдержав напряжения борьбы, серебристо-черный автомобиль чуть рыскнул вправо. Стремительно крутящиеся, разгоряченные шершавой бетонкой передние колеса машин соприкасаются. Толчок! И ярко-зеленый автомобиль, чуть взмыв вверх, с грохотом ударяется в стену. Отброшенный от нее, он, перевернувшись, несется вперед, словно пытаясь достать, ударить серебристо-черного обидчика, обозначая путь своими искореженными частями. Постепенно скорость падает, и ярко-зеленая груда металла, пластика и резины останавливается.

Трибуны неистовствуют. Крики, свист, улюлюканье мгновенно перекрывают возглас «Доби!», как рев многоваттных колонок с легкостью глушит робкое звучание маленького колокольчика.

«Питти! Питти!» – у гладиаторских боев конца двадцать второго века появился новый герой.

«… с самого начала гонки у Доброва появились проблемы с двигателем его "ягуара". После пятнадцати кругов он был всего лишь четвертым, причем далеко отставая от тройки лидеров. И это на трассе в Крылатском – его самой счастливой, родной, знакомой, как свои пять пальцев! После пит-стопа его механики, очевидно, устранили проблему. По крайней мере, перед завершающими двумя кругами Добров по кличке Доби уже был третьим – обойдя Грингоу на "бугатти". На предпоследнем круге русич еще раз продемонстрировал свой класс – на повороте третьей категории сложности обойдя Вильямса на "феррари". Но Питилесс, его основной соперник по общему зачету, уже проходил свой последний круг. Догнать его шансов у Доби практически не было. Понимая это, он решился на безумный шаг – попробовать обойти хладнокровного, опытного Пити на сверхсложном, внекатегорийном повороте Лужкова, названного в честь мэра Москвы, при котором была построена эта великолепная трасса. Воспользовавшись тем, что Питилесс благоразумно снизил скорость, Добров начал его обходить, балансируя на грани опрокидывания. И тут неожиданно "макларен" Питилесса чуть рыскнул в сторону и ударил "ягуар" Доброва. Небольшого толчка оказалось достаточно, чтобы неустойчивая из-за огромной скорости машина Доби перевернулась и ее с силой бросило на отбойник. Почти четыреста километров в час довершили свое дело – легендарного гонщика Доби не стало…