Гавриил Одинокий - Место под солнцем (СИ) Страница 38

— Костя!.. Убью, суки… — заорал Борис, отбрасывая свой живой щит под ноги наседавшим на него пиратам.

Одним прыжком преодолев разделявшую их дистанцию, он ударом эфесa проломил висок негру и обрушил удар сабли на голову пирата с кистенем. В этот момент камень, пущенный из пращи, ударил его чуть повыше лба. Борис покачнулся и упал без сознания на тело друга.

Глава 12

Сознание возвращалось неохотно. Колючий сгусток боли казалось заполнял всю черепную коробку не оставляя места для ни для чего остального. Откуда–то из глубины всплыла мысль: «Если так болит, значит я еще жив». Борис постарался усилием воли подавить боль. Получалось не слишком хорошо. Тем не менее, органы чувств начали потихоньку включаться. Первым почему–то проснулся вкус и Гальперин сразу ощутил металлический привкус крови в разбитых губах. Затем вернулись слух и осязание. Он ощутил плавное покачивание и услышал привычный плеск весел.

— Значит я в какой–то лодке, — мелькнула мысль, — но как я туда попал?

Тут память услужливо подсунула ему все детали их злосчастной схватки с пиратами.

— Выходит мы в плену. А как же Костя? Неужели убит.

Борис попытался пошевелится, но от острого приступа головной боли лишь потерял сознание. Очнувшись через какое–то время, он попытался проанализировать свое состояние.

— Так, судя по качке и звукам снаружи, мы в море, причем вдали от берега, а не на мелководье. Лежу я на каких–то досках, видимо в трюме, но под головой что–то мягкое. А под ногами… Блин, ноги у меня босые. Сперли кроссовки гады. Ух доберусь я до вас еще. Ох, голова болит не по–детски. И тошнит тоже. Видать контузию мне прописали уроды.

— Почему ничего не вижу? И запахов не чувствую тоже. Неужели глаза мне выбили. Хреново если так. Нет, чувствую глазные яблоки под веками двигаются. Это веки у меня не открываются. Лицо заплыло. Отбуцкали меня видать не слабо.

Борис пошевелился и, усилием воли давя головную боль, попытался ощупать лицо руками. Левая рука поднялась беспрепятственно, а вот правую потянула вниз какая–то тяжесть, сопровождаемая металлическим звоном.

— Ш–ш–ш, — прохладная, узкая девичья ладонь погладила его по щеке и опустилась на лоб. Ощущение было очень приятным. Даже головная боль слегка отступила.

— Пить, — прохрипел Борис по–русски, но девушка его поняла. К разбитым губам прижался край мятой оловянной кружки, и он с наслаждением стал втягивать в себя прохладную, слегка солоноватую воду.

Вода смыла жажду и тошноту. Голова тоже стала болеть меньше. Гальперин ощупал себя. Губы распухли как оладьи. Нос скорее всего сломан– ноздри забиты запекшейся кровью, переносица опухла и прикосновение к ней очень болезненно. Глаза тоже заплыли. Надо лбом приличная шишка с ссадиной. На шее у себя он обнаружил железный ошейник, соединенный цепью с браслетом на правом запястье. Девушка обтерла ему лицо влажной тряпицей, и Борис с натугой сумел открыть глаза. Сначала он не увидел ничего, кроме плавающих теней, но постепенно, зрение адаптировалось к полумраку. Он явно находился в трюме галеры. Шпангоуты и обшивка бортов не оставляли в этом никакого сомнения. С трудом подняв голову он сумел сесть, опереться о борт и осмотреться. Исчезла не только обувь, но и трофейная перевязь с тесаком и ножны с кинжалом. Это было ожидаемо. Оставить пленнику оружие со стороны пиратов было бы непростительной глупостью. Тем не менее, застегнутая на молнию куртка из плащевой ткани оставалась на нем. Наружные, накладные карманы были пусты. Борис даже не помнил было ли там что–либо, но, если и было, в любом случае это стало добычей корсаров. Однако, во внутреннем кармане он с удовлетворением нащупал плоскую коробочку аптечки.

Кроме рабского ошейника, сквозь примерно полутораметровую цепь, связывающую его руку с шеей, проходила другая, более толстая цепь, протянутая вдоль всего трюма. Еще примерно две дюжины человек, скованных, как и он сам были нанизаны на эту цепь как бусины на ожерелье. Трюм был разделен на три секции перегородками с проходом посередине. Пленники могли передвигаться вдоль цепи, но только в пределах своего отсека. Проходящая через отверстие в перегородке цепь не пропускала их дальше. Борис находился в самом конце носового отделения. Кроме него отсек занимали еще четыре мужские фигуры. В средней секции сгрудилось около десятка детей в возрасте от восьми до двенадцати лет. Кормовую часть трюма занимали девушки или молодые женщины. Пересчитать их отсюда было затруднительно. Стариков в трюме не было, одна молодежь.

Борис оглянулся назад. Девушка, обтиравшая ему лицо, была единственной не прикованной на общую цепь. На вид ей вряд ли можно было дать больше четырнадцати лет. Тоненькая узкобедрая фигурка, худощавое лицо, обрамленное прямыми черными волосами, стянутыми в тугую косу. Она перебирала руками свою головную косынку, которой недавно протирала Борису лицо. Гальперин благодарно улыбнулся ей и взял ее за руку. В ответ та вдруг упала ему на грудь и разрыдалась. Борис поморщился от вновь накатившего приступа головной боли, и попытался успокоить девушку, нежно поглаживая ее по спине. Та пыталась ему что–то сказать, но Борис ничего не мог понять из ее, перемежающихся всхлипываниями слов.

В этот момент, в соседнем отсеке кто–то из младших детей вдруг заплакал навзрыд. Девушка подхватилась, вытерла слезы косынкой и поспешила к детям. Пока она успокаивала плачущего ребенка, Борис огляделся еще раз, отметил стоящие вдоль цепи бадейки с водой, и тут он узнал Костю через двух человек от себя. Также прикованный на цепь, тот полусидел, прислонившись к противоположному борту у самой перегородки и голова его безвольно опущенная на грудь, покачивалась при каждом крене галеры. Он был явно без сознания.

Девушка вернулась, успокоив малыша и, смущенно теребя косынку, стала объяснять, что ее обязали присматривать за детьми и ранеными, и только поэтому ее не посадили на цепь как всех остальных пленников.

— Погоди, — прервал Борис девушку, — надо помочь моему камраду.

Говорил он на ладино, но девушка его поняла. Она кивнула головой и начала пробираться к Константину. Борис последовал за ней.

Отодвинув соседей насколько позволяла цепь, Гальперин подобрался к другу и первым делом положил руку ему на шею, проверяя пульс.

— Уф–ф, жив чертяка, — облегченно вздохнул он и стал ощупывать и осматривать его на предмет оказания первой помощи.

Кроме глубокой царапины на скуле, на лице ран не было. Кожаную куртку, оружие и обувь пираты экспроприировали, но на теле ран вроде бы также нет. Руки и ноги целы, не считая сбитых костяшек правой руки. Воротник рубахи, однако был весь в крови и когда Борис повернул Константину голову он в полумраке увидел на затылке запекшуюся рану размером с небольшое блюдце. Словами вперемешку с жестами он объяснил девушке, что ему нужна вода. Пока та пробиралась к бадейке, он продолжал ощупывать Константина. Кошелек с наличностью также видимо стал добычей пиратов, но в заднем кармане друга он неожиданно нащупал тонкий цилиндрик светодиодного фонарика.