Денис Бурмистров - Равновесие Парето Страница 38

И тут, повинуясь внутреннему импульсу, я вдруг практически выкрикнул:

— А можно и мне с тобой?

Геолог все же развернулся, сметая в кучу одежду. Уставился на меня, словно увидел впервые.

— Ну, пойдем, — сказал он удивленно. — Одевайся. Я подожду на улице. Покурю.

Свежий воздух приятно освежал. Глубоко вдохнув несколько раз, я почти прочистил похмельную голову от рваных обрывков сумасшедшей ночи. Воспоминания о громкой музыке, о человеке в моей прихожей притупились, но не пропали полностью. Особенно меня беспокоил голос, который вновь и вновь произносил в моей голове имя «Слава… Слава…».

Я шагал рядом с молчащим геологом, стараясь не отставать от его широкой поступи. Мы двигались в сторону моего первого похода в магазин, когда я плутал возле стройки. Мимо проплывали дома с темными окнами, брошенные на обочине машины, засыпанные неубранной листвой дворы. Ветер порывами проносился мимо, огибая черные стволы деревьев, раскачивая длинные плети неухоженных кустов. С неба моросил противный дождик, который оседал на лице и одежде мокрой пылью.

За всю дорогу нам не встретился ни один человек.

С соседями определенно надо что-то делать. Вот только что? Законными способами ничего уже не решить, самоликвидировались соответствующие органы. Набить морду, как предложил этот идущий рядом человек-гора? А что это решит? Да и не смогу я, все-таки культурный, цивилизованный человек. А за что их, собственно, бить? Ну, пошумели немного, но недолго же. Ну, в квартиру вошли, но не знали же, что в ней кто-то живет. В общем, недоразумение сплошное, куда ни кинь.

Ой ли, Игорь? А не ищем ли мы себе сейчас оправдания, чтобы не ввязываться в конфликт? А потом будешь себя корить, что смалодушничал, стерпел, проглотил. Как уже было, и не один раз, и еще будет не один раз.

Я тяжело вздохнул, гнетомый внутренним беспокойством. Да еще и голос этот из головы не уходит. До чего жуткий, до чего не живой. Будто калитка на ржавых петлях, туда-сюда — Сла-ва. Сла-ва. Похоже еще на синтезаторы речи. Я когда-то давно пробовал поставить на компьютер программу, которая будет читать мне тексты. Я представлял себе, что скачаю с Интернета хорошую книгу, расслабленно лягу на диван, положив под голову подушку, а приятный голос будет мне читать вслух. Но на поверку оказалось, что программа воспроизводила не слова, а слоги, каждый из которых произносился отдельно. Выходило монотонно, сухо и очень тяжело для восприятия.

А, может, мне голос таким нечеловеческим спросонья показался? Может, мне вообще все почудилось? И вот еще вопрос — как я на полу очутился?

— А ну-ка стоп, — геолог вдруг остановился и предостерегающе поднял руку. — Обожди-ка.

Я поднял глаза на Карчевского. Олег имел озадаченный вид, хмурил брови и настороженно стрелял глазами в разные стороны.

— В чем дело? — спросил я.

— Помолчи.

— Знаете что, не надо на меня…

— Тихо, — шикнул на меня бородач, даже не оборачиваясь. — Вокруг посмотри.

Я обиженно фыркнул, но замолчал. Недовольно осмотрелся.

Мы почти подошли к злополучной стройке. По правой стороне дороги уже начался заброшенный пустырь с торчащими тут и там островками камыша и желтыми ежиками засохшей осоки. К пустырю примыкал двухэтажный кирпичный дом с бурой от ржавчины кровлей и с выбитыми стеклами на первом этаже. Если бы мы прошли чуть дальше, то как раз из-за него выплыл бы вид на поднимающиеся из крапивы сваи и пролеты забора.

По левую руку от нас, на другой стороне дороги, скрытая колючей живой изгородью, виднелась детская площадка с ажурными конструкциями из металла, с лестницами в виде радуги, с качелями на длинных цепях и высокой деревянной горкой. Почему-то со стороны дороги прохода на площадку не было.

— И что не так? — пожал я плечами.

— Ах, ну да, — хлопнул себя по лбу Карчевский. — Ты ж не местный, я и забыл.

Он ткнул своей огромной лапищей в сторону детской площадки.

— Вот этого здесь не должно быть.

— Не понял. Чего не должно быть?

— Да вот этих вот качелей и лестниц. Тут всю жизнь был склад медицинского оборудования.

Я с сомнением посмотрел на детскую площадку. Не было похоже, что ее построили недавно, скорее наоборот. Деревянная горка зияла щелями между вздувшихся от воздействий непогоды досок, на металле лестниц тут и там проступала ржавчина, мало где осталась краска.

— Вы ничего не путаете? — спросил я геолога. Тот посмотрел на меня, словно на идиота.

— Уважаемый, я тут хожу по несколько раз в неделю без малого уже три года. И уж, поверь, знаю, где и когда тут что-то появляется. Вот этого, — он кивнул в сторону площадки. — Этого еще в пятницу не было. Это вообще детский парк из другой части города.

— Да как скажите, — примирительно поднял я руки, снисходительно заулыбался. — Только куда тогда делся склад, который, по-вашему, тут стоял испокон веков?

— А вот не надо ерничать, — недовольно пробасил Олег. — Ты и половины происходящего не знаешь, не понимаешь и отказываешься видеть.

Я лишь кивнул, мол, ну-ну, давай, учи меня жить. А сам подумал, что что-то идея совместной прогулки переставала мне казаться наилучшим на данный момент времяпровождением. Ей богу, лучше бы к Илье пошел. Или к Степанову…

— Ладно, идем дальше, — сказал наконец Олег и направился прочь, тяжело шагая по опавшим листьям. Я еще раз бросил взгляд на обычную во всех отношениях детскую площадку и поторопился за Карчевским. Догнал, пошел чуть позади, хмуро поглядывая на массивную фигуру бородача. С неким злорадством отметил, что анорак у геолога давно не стиран и в нескольких местах прожжен не то сигаретами, не то искрами костра. Мда, себя-то в порядок привести не может, а туда же, с претензией… И чем я ему так не приглянулся?

— Кстати, все спросить хотел, почему вы мне тогда Степанову про поломанный маяк не дали сказать? — спросил я.

— Обиделся, что тебя пнул? — покосился на меня Карчевский.

— Не скажу, что мне это понравилось, — признался я. — Так в чем дело? Что я не так сказал?

Карчевский некоторое время шел молча, словно решая говорить или нет. Закурил. Я терпеливо ждал, шагая рядом.

— Никакого секрета нет, что бы ты там себе не надумал, — наконец заговорил геолог. — Маяк действительно не работает. Но скажешь об этом Степанову — убью.

— Так чего бы не сказать? — удивился я. — Насколько я понял, он безвылазно дежурит в диспетчерской уже много дней, занимаясь, по сути, бесполезной работой. Занимаясь ею, сам того не подозревая?

— Не бывает бесполезной работы, — глубокомысленно изрек Карчевский.

—Так маяк же не работает!