Александр Крафт - Полигон: простые желания Страница 38

— Стоп-стоп! Люда, говори быстро: да или нет. У нас мало времени, попытался вставиться я.

— Я не могу, — выдавила сквозь слезы девушка.

— Мы все продумали, — настаивал я. — Вам с отцом ничего не угрожает. Решай быстрее.

Лена присела на кровать рядом с подругой и обняла ее за плечи. Было похоже, что она сейчас тоже расплачется.

— Девочки, — взмолился я, кладя палец на кнопку, — быстрее! Время идет.

— Ты же видишь: она в шоке. Нам нужно еще несколько минут...

Тут я услышал тихий щелчок за спиной, а в глазах Лены отразился испуг.

Повернуться я не успел. Мощный удар в затылок сшиб меня на пол, и перед тем, как потерять сознание, я еще успел заметить, как выпавшая из рук коробочка закатывается под низкий край кровати.

Когда у вас болит голова, холодный компресс приносит облегчение. В некоторых случаях полезно просто подставить темя под струю холодной воды. Конечно, если вода льется из крана на темя, а не из шланга в лицо.

Я поперхнулся, дернулся в сторону, уходя от струи, и окончательно пришел в себя. Улыбающийся кретин со шлангом сразу же направил струю снова мне в лицо. Я попытался увернуться, но снова струя меня нашла. Полузадохнувшийся, я, наконец, получил глоток воздуха.

Мы находились в негостеприимном подвале с бетонным полом и полным отсутствием мебели. Мои руки были скованы наручниками, а ноги и спина нещадно ныли, как будто ими сосчитали несколько пролетов лестницы. Рассмотрев бандитскую рожу парня со шлангом, который, кстати, продолжал меня поливать, я понял, что, скорее всего, я прав.

Его занятие было прервано длинным потоком итальянской речи, произнесенным с чисто национальным темпераментом и обильно сдобренным русским матом. Я оглянулся и увидел, что надо мной возвышается крупный итальянец с типично-азербайджанской физиономией. На нем был надет дорогой спортивный костюм "Пума", причем явно не турецкого производства. Еще я понял, что он обращался ко мне. Я, может быть, и пропустил бы этот факт, но местный босс повторил последние пять слов, три из которых я понял прекрасно, но никакой информации, кроме ссылок на виды интимных контактов, в них не было. Я задумался над оставшимися двумя, но босс заехал носком ботинка мне по ребрам. Тут уже я стал изъясняться при помощи тех же слов, что и он.

Босс недоверчиво на меня посмотрел и, коверкая слова, осведомился:

— Рускы?

— Рускы — рускы! — подтвердил я. — Мы вас, падла, кормим, а ты меня пинаешь.

Немного подумав, я добавил еще несколько слов, видимо, надлежащих к употреблению согласно местного этикета.

— Эт-ты мнэ, пыдрес, говорышь? — взорвался босс. — Кто это "ми" и как это "кормым"?

— "Ми" — это весь бывший союз. А "как" — ты не хуже моего знаешь, что мы у вас закупаем и косметику, и обувь, и одежду... да много всего.

— Умьни! — осклабился мордоворот и вдруг резко ударил ботинком по ребрам. Я задохнулся, а босс попытался рявкнуть:

— Ты как сюда попадал? Чего хотел? Говорить сам, или я буду бить.

Ну что ж, говорить — это можно. И я разразился фразой, стараясь произносить слова быстро, горячо и на итальянский манер.

— Если большой босс мне не запретит и поверит, а если и не поверит, то уж не запретит, пока я не договорю до конца, то с вашего позволения, я лично думаю, что с точки зрения тех, относительно этих, по моему разумению, вы думаете не иначе, как вообще, относительно рассуждений их самих касаемо меня. Однако ежели рассуждения те будут рассмотрены с точки зрения банальной эрудиции, то несомненным плюсквамперфектумом наличествует мое расположение на нижнем уровне вашей зоны влияния, хотя этот факт может быть оспорен, если вместо геометрии Лобачевского, применение которой в данном случае само по себе весьма спорно, применить эвклидову геометрию...

Рассмотреть свое положение на бетонном полу с точки зрения квантовой механики босс мне не дал тем же способом. Когда я смог снова дышать после очередного удара по ребрам, он задумчиво произнес:

— Зачем ты приходил? Не говоришь? Не важно. Ты будешь молчать тут, а твоя подруга будет работать там, — он показал пальцем вверх. — Может, и ты будешь работать. Потом. Сам. Когда проголодаешься.

После этих слов мне резко расхотелось шутить. Идиот. С Вадиком мне просто повезло. Теперь я сдохну тут в подвале, Лена будет "работать" шлюхой, а весь мой штат умрет с голоду, если я как-то не выкручусь. Спаситель. Хелпер недобитый. Надо было выдернуть Люду к себе, а там уже спрашивать согласия. По большому счету, можно было и не спрашивать. И так понятно, что для нее лучше. Неужели Лена не могла успеть нажать на кнопку коробочки? Она же видела, куда она полетела. Или Люда, когда все уйдут...

И тут меня бросило в жар. Если кто-то кроме меня нажмет на кнопку, то именно он, а не я, попадут в шлюз. Андрей, конечно же, справится с пришельцем, не это страшно. Если коробочка попадет в резиденцию, то назад послать ее будет уже некому, а я застряну тут. И все. Потом можно просто вешаться, а ведь нажать кнопку могут в любую секунду...

— Постой! — окликнул я босса, который уже собирался уходить. — Я буду говорить. Я расскажу все, что знаю, а что я получу взамен?

Итальянец на меня уставился, как атеист на Библию.

— Ты вернешь мне мою подругу и отведешь поговорить с той девушкой, у которой нас поймали. Идет?

Взгляд итальянца изменился. Теперь это был негодующий взор пролетария на книгу "Вредное воздействие алкоголя".

— Тебе дадут еду и воду. Немного, — произнес он презрительно. — И бить не будут. Может быть.

— А девушка? — поинтересовался я и снова не успел уклониться от его ботинка. Потом он еще раз оглядел меня, плюнул в лужу на полу, не торопясь закурил и, повернувшись, направился к выходу.

— Жрать захочешь — расскажешь, — бросил он через плечо и вышел из подвала.

В двери щелкнул ключ.

"Не одно доброе дело не остается безнаказанным", — гласит народная мудрость. "Доброта — понятие относительное", — говорил когда-то Вадик. Вызволить попавшую в беду Люду — дело хорошее, вот только для местного мафиози это не доброта, когда его лишают ожидаемых барышей. Ведь за девочку он уже заплатил, а если она сейчас исчезнет, то это прямой убыток. Можно назвать все его дело "плохим", но, во-первых, я же не собираюсь бороться против проституции вообще и, во-вторых, как же этот итальянец может признать свое дело "нехорошим", если оно было хорошо и для его отца, и для деда...

Оставалась еще старая, как мир, догма: "Хорошо то, что хорошо для меня". Но в этом случае можно распрощаться с образом светлого рыцаря-спасителя. Так зачем же я пошел на это? Ради Люды? Но я ведь до сегодняшнего утра и не подозревал о ее существовании. Ради Лены? Но она просила всего лишь вернуть подругу домой, все остальное было моей идеей.