Айзек Азимов - Новые Миры Айзека Азимова. Том 2 Страница 38

— Думаете, это не подействует? — спросил Хорнер. Лицо Винченцо мучительно исказилось.

— Конечно, подействует. Мы уже проводили предварительные испытания. Но главное заключается в том, что…

— В чем же?

— Что эти бомбы означают смертный приговор человечеству. Мне кажется, мы не способны чему-либо научиться. — Винченцо мотнул головой. — Вон, полюбуйтесь на них. Они взволнованы, их нервы трепещут, но они не испытывают страха.

— Им известна опасность, которую несет в себе атомная бомба. И они тоже боятся, — возразил репортер.

— Не совсем, — сказал ученый. — Я видел людей, которые наблюдали за взрывом водородной бомбы, обратившей в ничто целый остров, а потом шли спокойно домой и ложились спать. Такова человеческая натура. Им тысячелетиями проповедуют об адском огне как о наказании для грешников, а эффекта практически никакого.

— Адский огонь… Вы верующий, сэр?

— То, что вы видели вчера, было адским огнем. Взрывающаяся атомная бомба и есть адский огонь. В буквальном смысле.

Хорнеру было достаточно. Он пересел на другое место, но с беспокойством следил за публикой. Испытывал ли хоть один из них страх? Задумывался ли в тревоге хоть кто-то об адском огне? Таких здесь Хорнер что-то не замечал.

Огни погасли, и сразу заработал проектор. На экране во весь рост встала башня, начиненная огнем. Зрители застыли в напряженном молчании.

Затем на самой верхушке башни появилось крохотное пятнышко света — сверкающая и пылающая нестерпимым огнем точка. Она медленно распускалась — словно цветок, один за другим лениво разгибающий свои лепестки; игра света и тени придавала ей странные колеблющиеся очертания. Точка постепенно принимала форму овала.

Кто-то сдавленно вскрикнул, потом другие. Резкий всплеск невнятного гомона сменился мертвой тишиной. Хорнер явственно ощущал запах ужаса, он языком осязал вкус страха во рту и чувствовал, как леденеет кровь.

Овальный огненный шарик пророс побегами и, перед тем как, стремительно вспухнув, превратиться в ослепительную до белизны сферу, на мгновение замер.

То мгновение статического равновесия… на огненном шарике проявились темные пятна глаз, над которыми темными тонкими линиями выступали брови; линия волос, спускавшаяся ко лбу V-образным мысом; поднятые уголки рта, неистово хохочущего в адском огне… и рога.

Седьмая труба

The Last Trump

© 1955 by Isaac Asimov

Седьмая труба

© Издательство «Полярис», перевод, 1996

Архангел Гавриил не склонен был особо задумываться над готовящимся мероприятием. Он задел кончиком крыла планету Марс, однако, нежась в ленивой истоме, и не подумал лишний раз шевельнуть крылом, чтобы избежать контакта. Марс, созданный из обычной материи, даже не пострадал от легкого прикосновения.

— Все уже решено, Этериил, — небрежно произнес он. — И с этим уже ничего не сделаешь. День воскрешения мертвых предопределен.

Этериил, самый младший серафим, сотворенный почти на тысячу лет раньше, чем люди начали отсчет времени, вздрогнул, отчего в континууме взвихрились ясно различимые смерчи. Со времени его сотворения в непосредственные обязанности Этериила входило отвечать за Землю и ее окрестности. Эта работа была для него синекурой, уютным местечком, глухим тупиком, но по мере того, как пролетали века, он стал чувствовать противоестественную гордость за этот мир.

— Но ты собираешься разрушить мой мир, даже не предупредив меня.

— Вовсе нет. Вовсе нет. Об этом событии достаточно ясно говорят вполне конкретные стихи из книги Даниила и из Откровения святого Иоанна.

— Достаточно ясно? И это учитывая, что Писания многократно переписывались самыми различными писцами? Сомневаюсь, что в каждой строке найдется хотя бы два неискаженных слова.

— Об этом событии упоминается и в Ригведе, и в трудах Конфуция…

— Которые являются принадлежностью отдельных культурных групп, представляющих из себя малочисленную аристократию…

— Сказание о Гильгамеше открыто говорит об этом.

— Большую часть сказания о Гильгамеше уничтожили вместе с библиотекой Ашурбанипала за шестнадцать веков по земному стилю до моего сотворения.

— Об этом же свидетельствуют кое-какие характерные особенности Великой пирамиды и узора, выложенного драгоценными камнями в Тадж-Махале…

— Которые столь неясны, что ни единому человеку пока не удалось правильно расшифровать их.

— Если ты и дальше собираешься во всем возражать мне, — устало проговорил Гавриил, — то нам лучше оставить эту тему. Бесполезно обсуждать что-либо в таком ключе. Но как бы то ни было, именно тебе следовало бы знать об этом. Ты ведь знаешь обо всем, что касается Земли.

— Да, если считаю нужным. Мне приходилось здесь многим заниматься, но я, признаться, даже не подозревал о том, что такое возможно — конец света и воскрешение мертвых, а потому и не исследовал эту проблему.

— А следовало бы о ней задуматься. Вся документация по этому вопросу находится в картотеках Совета Высших. Ты мог бы воспользоваться ею в любое время.

— Послушай, я же не мог отсюда отлучиться, настолько был занят. Ты ведь понятия не имеешь, как эффективна деятельность Врага на этой планете. Я сил своих не жалел, чтобы хоть как-то обуздать его, но при всех моих стараниях…

— Да, пожалуй. — Гавриил погладил рукой пролетающую мимо комету. — Ему, кажется, удалось добиться некоторого превосходства. Когда я пропускаю через себя взаимосвязанную реальную модель этого несчастного мирка, то замечаю, что это одна из тех организованных структур, где материя и энергия равнозначны.

— Так оно и есть, — подтвердил Этериил.

— А они играют с ним, с миром, где живут.

— Боюсь, что так.

— В таком случае разве сейчас не самое удобное время, чтобы покончить с материей?

— Уверяю тебя, я сумею все уладить. Их не погубят их ядерные бомбы.

— Не знаю, не знаю. Что ж… почему бы тебе, собственно, не позволить мне продолжить, Этериил? Назначенный момент приближается.

— Я бы хотел взглянуть на документы, относящиеся к делу, — упрямо сказал Этериил.

— Ну, если ты так настаиваешь…

На фоне абсолютной черноты пространства небесной тверди появились сверкающие символы, складывающиеся в четкую формулировку Акта, принятого Властью Высших. Этериил стал читать вслух:

— «Настоящим архангелу Гавриилу, серийный номер такой-то и такой-то (ну да ладно — и так ясно, что это о тебе), согласно распоряжению Совета предписывается приблизиться к планете, класс А, номер G 753990, в дальнейшем именуемой Земля, и 1 января 1957 года в 12.01 по местному времени…» — Он закончил читать и угрюмо замолчал.