Ирина Дедюхова - Повелительница снов Страница 38

И Варя села писать Леониду письмо, потому что вдруг устыдилась, что совсем его не помнит с первого класса. Ей казалось, что он появился где-то в классе пятом, а, может, в шестом? Она не привыкла откладывать дела и письма надолго, но с письмом Леньке все тянула и тянула так, что потом уже писать-то стало как-то неприлично. Ведь о некоторых вещах, которые волновали ее по настоящему, написать было просто невозможно, даже стыдно. Как всегда, о наболевшем у Варьки сложились такие строчки:

"Беспокоит и тревожит,Да и страшно мне порою,Что две узкоглазых рожиВсюду шастают за мною".

Дальше она хотела бы написать о своих сложных ощущениях, вызванных внезапным появлением в ее жизни двух призраков мужского рода самой дикой наружности, но они ей просто не дали этого сделать. Когда она в задумчивости грызла пластмассовую ручку, проверяя рифмы, за ее спиной раздался громкий смех — один из призраков покатился с хохоту, тыча пальцем в ее писанину, а вот второй сочувственно и внимательно поглядел ей прямо в глаза. Когда же они появились возле нее? Ночью она иногда просыпалась от их тихого гортанного пения и долго слушала длинные баллады на чужом языке. Хуже всего, что она их прекрасно понимала, гораздо лучше, чем ребят из своего нового класса. При этом она совершенно не могла понять то, что было написано в Уставе комсомола, слова у нее никак не наполнялись смыслом, она даже не смогла запомнить и определить задачи этой организации. На молодость списать это было нельзя, Варя знала, что и в старости она никогда не сможет так гладко шпарить про политику, как освобожденный секретарь их комитета комсомола. На собраниях ее старались ни о чем таком не спрашивать, загруженная математикой девочка как-то брякнула в классе, что комсомол им всем, конечно, нужен, как кованая узда коням, чтобы, в случае чего, губы до ушей растянуть. Но исподволь ее стали усиленно готовить к вступлению в ряды ВЛКСМ, потому что ей, как никому, очень была нужна кованая узда.

А вот песням призраков про то, как жены побежденного императора, взяв в руки детей, бросаются с корабля в бурный поток, исполняемым, на черт знает, каком языке, она иногда даже была готова подтянуть. Два воина, шедшие за ней днем и ночью молчаливой невидимой свитой, не то, чтобы мешали ей, без них она бы уже и не смогла, но не с программой партии, а с ними теперь приходилось сверять свои мысли и поступки, и даже слова, произносимые вслух. Иногда, Варьке так надо было бы промолчать, ей это уже хорошо разъяснили шефы-комсомольцы. Но, зная, что за ее спиной понимающе усмехнется узкоглазый воин с длинными черными волосами, она, сжав зубы, кидалась в бой. Почему-то этим двум она постоянно должна была доказывать свое право на то, чтобы они покорно следовали за ней повсюду.

Даже математику, в душе Варька отдавала себе в этом отчет, она прилежно учила не столько для своего светлого будущего, в котором именно за математику дают хлеб с маслом, как ее ежедневно уверял папа, а чтобы поразить своей необыкновенной ученостью желтолицых. Особенно того, который был, по ее понятиям, старшим. Он после каждой задачи по геометрии восхищенно кланялся ей в пояс. Хотя она вроде бы смутно помнила, что и на хор в седьмом классе они вроде бы за ней уже ходили, но вот раньше… Где же они были раньше? О таких вещах Леньке не напишешь, да и сказать-то было некому. Что же ей делать с тоскующим непонятно по чему Ленькой и этими, взявшимися неизвестно откуда, чужими мужиками? Потом она все же взяла себя в руки и ответила Леньке большим добрым письмом, в котором объяснила свое молчание чрезвычайной загруженностью учебой. Бедный Ленька! От него полетели одно за другим несуразные короткие письма, в которых он все сожалел, что писать ему не о чем. А ей тогда о чем? Но Варвара все же нашлась, она решила использовать эту переписку, чтобы со спокойной душой отсылать Леньке свои настоящие сочинения по литературе, которые нельзя было сдавать учительнице, а дома было держать опасно из-за мамы, желавшей дочери только добра.

А ОНИ НЕ ПРОСТО ДУРАКИ, ОНИ ОПАСНЫЕ ДУРАКИ…

Самыми неприятными, пожалуй, были для Вари уроки военной подготовки, где детям рассказывали о новых способах уничтожения людей. В переменку после гражданской обороны она бегала в туалет, протирала виски холодной водой и дыхательными упражнениями пыталась остановить подкатывающую рвоту. До чего же додумались теперь люди! До чего они дошли в своем диком страхе, алчности, ненависти. В прежние времена при убийстве старались не затрагивать чужой души. Правда, существовал обычай сжигать заживо самых ненавистных врагов, как в Европе жгли колдунов и ведьм, но при этом под ноги жертве всегда клали сырые ветви, чтобы она могла задохнуться.

Ничего у человека нет, кроме его Души. Как же можно посягнуть на это единственное достояние, лишить последней надежды на мир и прощение? И кто может поднять руку на такое, если только посягая, накапливая в себе это желание, в первую очередь, разрушаешь свою Душу! Пожилой преподаватель военного дела совершенно спокойно рассказывал о каких-то химических препаратах, что превращают человека в полного идиота. И, слушая его, Варька понимала, что человеческая Душа не могла бы остаться невредимой в пекле атомной бомбардировки. Она думала, что именно эти уроки понравятся двум призрачным воинам, но напрасно. Они лишь сидели, зажав ладонями уши и плотно закрыв глаза. Весь урок они только молились нараспев каким-то Богам, давно покинувшим людей. И однажды Варя поняла, что, в сущности, учитель, сам того не ведая, рассказывает детям запретные знания, которые раньше передавали друг другу изустно лишь верховные жрецы самых кровожадных идолов.

Что же понимали нынешние люди в войне? Ведь такая война становилась не доблестью, не поединком со смертью, а постыдным убийством. Нет, она не видела никакого смысла в таких завоеваниях. Для нее война имела практический смысл, прежде всего, в разрешении споров, в выяснении противоречий, в покорении народов, в богатой добыче, наконец… Но тихое подлое ночное убийство врага до несмышленышей-младенцев?! Что можно доказать мертвецу? А какой смысл вообще уничтожать государства атомными бомбами, если «победитель» никогда уже не сможет воспользоваться плодами такой войны?

И в какой-то миг Варька вдруг осознала себя тем самым желтолицым воином, который так часто снился ей с самого детства. Все продолжается, все повторяется, все приходит вновь… Но такому оружию не место под Луной! Последняя война, в которой участвовал тот желтолицый узкоглазый человек, имела самым страшным оружием зазубренный меч, что просто выдирал все внутренности врага. После него не выживали, хотя он не убивал сразу, а только уродовал и причинял нестерпимые страдания. Им не надо было долго учиться владеть, направить его мог и новобранец. Настоящие воины пользовались им крайне редко — он был маломаневренным и тяжелым. Этот меч больше подходил для труса или мясника.