Сергей Герасимов - Сострадание к врагу Страница 38

– Ничего не получится, – сказал Денисов. – Мы улетаем через два часа.

– Тогда возьмите нас с собой.

– Это слишком опасно.

– Но вы же не бросите нас здесь? Рыбка, ты же не хочешь остаться здесь безо всякой надежды улететь?

– Хочу! – ответила Рита.

– Не обращайте внимания, – сказал робот. – Она сама не знает, чего хочет. Она слишком долго была в одиночестве и отвыкла от общения. Мы летим с вами, это решено. Моей рыбке нужно мужское общество.

– Но двое наших людей остаются на Рикки, – сказал Денисов. – Вы можете рискнуть и остаться с ними.

– Нет, – сказал робот. – Я не могу жить на одном месте. Это слишком долго и скучно. Мы бродяги, нам нужно пространство, перемена мест. Ведь на этой планете нет космопорта. Если мы останемся, мы уже не сможем улететь. Это просто ужасно. Правда, рыбка?

Рита неуверенно кивнула.

– Вот видите, она не возражает. Потом, у меня есть свои дела, там, наверху, дела, которые я не могу отложить. Мы просто не можем остаться здесь.

Кеша проснулся и сел. Ему приснилось что-то важное, но он никак не мог вспомнить что. Он встал и вышел из каюты. Все было тихо. Он пошел по коридору, к светящемуся шарику, который висел в темном конце, у стены.

– Ты опять здесь? – спросил Кеша. – Что тебе нужно?

– Я пришла попрощаться.

– И только?

– Нет. Я хочу тебя предупредить. Та женщина, которая называет себя твоей матерью, это вовсе не твоя мать.

– Я знаю. Ты думаешь, что я могу не знать этого? Ее приставили ко мне на Земле. Она специалист из медицинского центра. Я называю ее матерью, потому что я привык к ней, и потому что это удобно. Не вызывает подозрений.

– Опасайся ее.

– Ее? Но почему?

– Я не знаю, – сказал огонек. – Я просто говорю то, что чувствую. Не спускай с нее глаз. Она тебя ни капли не любит.

– Хорошо, я учту это. Как там наши? С ними все в порядке?

– Смотря что называть порядком. Если вы уйдете вовремя, то мы их не тронем. Прощай.

Кеша открыл глаза и понял, что до сих пор спал. Было ли это просто сном? Корпус корабля вибрировал. Корабль готовился к старту. Дверь открылась.

– Ты здесь? – спросила Йец. – Отлично. Здесь и оставайся, не путайся под ногами. Через пятнадцать минут взлетаем, если это можно так назвать. Лучше лежи и не вставай. Если для тебя это в новинку, то будешь чувствовать себя не очень. Твоя мать в соседней кабине. Какая-то она странная. По-моему, она волнуется о тебе только на словах.

– Она просто стесняется своих чувств. Она всегда была такой.

– Да? Бывает. Ну пока. Встретимся после прыжка, если повезет.

Она закрыла двери. Денисов колдовал у экранов, изредка нажимая ту или иную клавишу.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Сам не знаю. Еще раз проверяю то, что тысячу раз проверено и в проверке не нуждается.

– Волнуешься?

– Да. Это могут быть последние минуты нашей жизни. Я хотел тебя попросить. Вдруг мы больше никогда… Собственно говоря, компьютер может объявить нас мужем и женой. Прямо сейчас.

– Земляне все такие романтики?

– Я не романтик, я просто схожу с ума. Ты разве не видишь, что я схожу с ума?

– Нет, – сказала она. – То есть, да, вижу. Но это ничего не меняет. И вообще, нечего тянуть. Если все готово, то просто нажимай кнопку. Если хочешь, я тебя просто поцелую. У нас есть еще несколько минут.

Когда минуты прошли, он нажал кнопку.

ЭПИЗОД ВТОРОЙ: БЕЗЫМЯННЫЙ МИР

Единственный экран обзора, который удалось установить за последние сутки, показывал мертвую тьму, простреленную десятком ярких точек незнакомых звезд. Денисов колдовал над панелью компьютера, настраивая программу. Мигали разноцветные линии и время от времени замирали в одной трехмерной диаграмме, совершенно непонятной постороннему глазу.

– Что там? – спросила она.

– Ничего хорошего.

– А точнее?

– Ориентировка невозможна. Ни одной известной звезды. Нас выбросило из спирального рукава. Мы сейчас где-нибудь на границе галактического диска. Это, кстати, может быть наша галактика, а может быть и любая другая. Мы скоро об этом узнаем. В любом случае, еще никто из людей не забирался так далеко.

– Ты чувствуешь гордость первооткрывателя?

– Издеваешься?

– Нет, я серьезно, – ответила Йец.

Он нажал клавишу, и диаграмма исчезла, сменившись потоком цветных линий. Потом обернулся к ней.

– Да. Откровенно говоря, да. Мы здесь первые. Приятно открывать новые земли, даже если никто и никогда о твоих открытиях не узнает. Что очень вероятно.

– Даже если никаких земель поблизости нет, – уточнила Йец. – Сколько до ближайшей звезды?

– Сейчас уточню. Извиняюсь за выражение, но шестьсот световых лет. Как тебе это?

– Это круто.

– Вот именно. Круче не бывает. Возможно, нас даже выбросило за границу галактики. Это не просто пустота, это самая пустая во вселенной пустота.

– Теперь ты такой же бедный бездомный, как и я, – сказала Йец. – Ты скоро поймешь, что это значит.

– Я знаю. Я служил в дальнем патруле.

– Это не то. Я говорю не о расстоянии, а о потерянном доме. Мне до сих пор снится родина. Я мало что помню, но все узнаю. Цвет, запах, звук. Посмотри, например, на эту авторучку. Ты ничего особенного в ней не видишь. А я могу любоваться ей. Только потому, что когда-то дома я держала в руках вещь точно такого же цвета. Я не помню, что это была за вещь, но мой мозг реагирует на этот оттенок. Делает стойку, как охотничья собака. Мое тело здесь, но я осталась там. И оттого, что я никогда не вернусь… Безнадежность это очень сильная вещь. От нее можно опьянеть, или сойти с ума. А что касается твоего предложения… Я слишком долго была в рабстве, чтобы стремиться туда снова. Когда я думаю о мужчине, как о самце, меня просто тошнит. Я понимаю, что это неправильно. Может быть, когда-то это пройдет. И если тебя это утешит, когда я думаю о тебе, меня тошнит немного меньше. Что дальше делать будем? Командуй, ты же теперь капитан.

Минут через двадцать четыре человека собрались в центральном отсеке.

– А где наши пассажиры? – спросил Денисов.

– Остались в каюте, – ответила Йец.

– Надо бы их тоже пригласить.

– Я приглашала.

– И что же?

– Выглянула эта полуголая девица и сказала, что в данный момент они пытаются сделать ребенка. Им не до нас с нашими проблемами. Надо же, какие счастливые. Просто колики какие-то.

– Значит, ситуация такова, – сказал Денисов. – Нас выбросило за пределы галактического диска. До ближайшего рукава семнадцать тысяч световых лет. До ближайшей звезды – всего шестьсот. Это значит, что если мы будем лететь с максимальной скоростью, то достигнем ее через сорок пять миллионов лет. То есть, двигаться в обычном пространстве бессмысленно. С другой стороны, любой прыжок, если он не будет рассчитан абсолютно точно, отбросит нас еще дальше. Намного дальше. А дальше – только смерть. Рассчитать прыжок мы не можем, потому что вокруг нет ни одной знакомой звезды, которую можно использовать как ориентир. Пищи нам хватит на неделю. Если распределить все это на микроскопические порции, то последний из нас умрет через шесть месяцев.