Брайан Герберт - Дюна: Пауль Страница 38

Рессер прищурился, стараясь прочесть мелкий шрифт, но не понял, зачем ему все эти имена. Что-то было написано о Доме Танторов и о происшествии на Салусе.

— Как вам удалось раздобыть этот секретный документ?

Моритани вскинул кустистые брови и холодно воззрился на мастера меча.

Рессер понял, что таких вопросов задавать не следует.

— Мой отец как-то раз рассказал мне одну историю, — продолжал как ни в чем не бывало виконт, — длинную сказку, которую когда-то рассказывал ему его отец и так далее. Мне всегда казалось, что в этой легенде есть зерно истины, и я принялся копать. — Он хлопнул ладонью по списку. — Этот документ подтверждает мои давние подозрения. Здесь перечислены поколения, уходящие во тьму прошедших тысячелетий.

— И что же подтверждает и доказывает этот документ, милорд?

— Родовое имя нашего семейства не всегда было Моритани. Когда-то наше родовое имя было Тантор. После Салусы, однако, началась охота за представителями этого рода. Их преследовали и убивали. Каждого, кого могли настигнуть.

По спине Рессера пробежал неприятный холодок. Теперь он начал понимать.

— Происшествие на Салусе? Речь идет об атомной бомбардировке, которая почти полностью уничтожила Дом Коррино и опустошила Салусу Секундус?

— В точности так. Мы — семья отступников, и наше имя было вычеркнуто из исторических хроник. — Виконт прищурился. — Теперь, благодаря Бене Гессерит, у меня есть доказательства. Я знаю, что Коррино сделали со многими из моих предков… и что делает эрцгерцог Эказ с моим сыном.

— И об этой генеалогии больше никто не знает? Несомненно, что все уже давно забыли о той кровавой охоте.

— Я никогда не забуду. Теперь вы один из пяти человек, включая меня, который подозревает о такой связи. Пятеро из всех живущих во вселенной людей. Вот так. Мне пришлось принять некоторые меры, чтобы гарантировать молчание моего информатора и того человека, которому он доверился.

Виконт положил документ в ящик.

— Если бы не целенаправленное истребление моих предков, то Вольфрам не был бы сейчас последним в нашем роду.

Рессер понял скрытый смысл сказанного. Из того, что он сейчас узнал, следовало, что эдикт об уничтожении безымянного семейства, обрушившего ядерный удар на Салусу Секундус, никто до сих пор по существу не отменил.

— Может быть, вам надо просто уничтожить этот документ, милорд? Хранить его у себя очень опасно.

— Наоборот, я хочу сохранить его как постоянное напоминание о разрушениях, на которые способен наш благородный род, не важно, какую фамилию он носит. — Он сжал губы в тонкую нитку. — Наступит день нашей окончательной мести, мести Домам Коррино и Эказа.

Рессеру стало холодно в каюте с искусственным климатом, но клятва в верности и долг чести обязывали его служить хозяину, невзирая ни на что.

— Смысл моей жизни — служба вам и вашему благородному Дому, лорд Моритани.

~ ~ ~

Возникают и рушатся великие империи, звезды светят тысячелетиями, но нет ничего долговечнее ненависти.

Советники эрцгерцога были заняты подготовкой официального оформления союза между Домами Атрейдесов и Эказов, но на душе у герцога Лето было неспокойно. Ему было трудно сосредоточиться на нюансах ведущихся переговоров, хотя он понимал, что любая ошибка может отозваться неприятностями спустя много лет. Можно было воспользоваться услугами ментата, чтобы проследить все возможные исходы, но Суфир Хават был далеко, неся ответственную службу на Каладане.

Союза желали оба — и Атрейдес, и Эказ, но все дело осложнялось тем, что у Лето была наложница и сын, которого он утвердил своим наследником. Вся ситуация кардинально изменится, когда будет оформлен союз, заключен брак и появится сын, рожденный Илесой.

Нынешние переговоры весьма напоминали переговоры шестнадцатилетней давности, когда Лето обручился со старшей дочерью Арманда Эказа. Те соглашения были извлечены на свет и приняты за основу новых соглашений, но многое изменилось с того достопамятного нападения Груммана, в ходе которого погибла Сания. В то время у Лето был другой сын, Виктор, рожденный от другой наложницы — Кайлеи Верниус. Но теперь оба были мертвы, как и Сания.

— У вас очень удрученный вид, друг мой, — сказал Арманд. — Вы дурно провели ночь? Вас не устраивают апартаменты?

Лето улыбнулся.

— Ваше гостеприимство — образец для подражания, Арманд.

«Мне не давал спать полночный разговор и глубокая обида Джессики».

Накануне ночью, сидя на краю постели Джессики и глядя на ее прекрасное овальное лицо, Лето вспоминал тот день, когда сестры ордена Бене Гессерит впервые представили ему эту молодую женщину. Безмерная любовь к Джессике стала тем клином, который отдалил его от Кайлеи. Из ревности она попыталась убить Лето, но вместо этого убила их невинного сына и покалечила принца Ромбуса Верниуса. Помня об этом, Лето поклялся, что Илеса не станет причиной разлада между ним и Джессикой.

— Это чистая экономика и чистая политика, — сказал он, стараясь не выглядеть оправдывающейся стороной. Он мог бы потратить часы, рассказывая о выгодах и преимуществах такого союза, но эти объяснения оставят Джессику равнодушной. Он уверил наложницу, что не любит Илесу, мало того, он просто ее не знает.

Джессика неподвижно сидела на кровати, храня на лице ледяное выражение.

— Я все очень хорошо понимаю, мой герцог, и уверена, что вы принимаете верное решение. Я — всего лишь наложница, и у меня нет права голоса.

— Черт возьми, Джессика, ты можешь говорить со мной откровенно!

— Да, милорд.

Она замолчала.

Лето долго не прерывал паузу, но он не мог равняться выдержкой с сестрами Бене Гессерит.

— Мне очень жаль, действительно жаль.

Господи, как же она была мила ему, несмотря на каменную непроницаемую маску.

— Я не ожидала от тебя ничего другого, Лето. Твой отец так тебя воспитал. Он внушил тебе, что жениться надо не по любви, а по политическому расчету. В конце концов отсутствие у него любви к супруге, леди Елене, отразилось в твоей нелюбви к изгнанной матери. Я видела портрет старого герцога. Я знаю, что он говорил и чему учил тебя. Так как же ты можешь поступать по-иному?

— Должно быть, ты ненавидишь его.

— Можно ли ненавидеть отлив за то, что он уносит прибрежный песок? Можно ли ненавидеть грозу за сверкающую молнию?

Лето подумалось, что Джессика сожалеет о том, что не застала старого герцога живым. Она многое могла бы ему сказать.