Яна Завацкая - Мы будем жить Страница 38

Лорин отчаялась найти ребят и поднеся к лицу браслет, вызвала их — Ван тут же отозвался текстом:

"Мы под кедром у Хранилища, иди к нам".

Лорин пробилась к самому высокому кедру из растущих по периметру площади; Келла отчаянно замахала ей из третьего ряда скамеек, с импровизированной трибуны. Чикка Хальту сохранили место для подруги. Лорин уселась, нашла взглядом маму — вон она, справа, тоже сидит рядом с Инти и Пакари, друзьями семьи. Келла ткнула Лорин в бок.

— Смотри! Хай!

Хайлли в белом сверкающем иси с серебряной оторочкой, в белых туфельках, с белой розой в волосах вышла к костру. Черные узкие глаза девушки блестели жидким огнем, но держалась Хайлли свободно, как полагается айахо второй ступени; двигалась, будто танцуя.

— Какая красивая! — прошептала Келла. Лорин кивнула. Словно королева из сказки. Восточная королева — Хай была китаянкой по происхождению.

Старейшие — Пуйа и Квису — что-то сказали ей. Хай стащила с левой руки едва заметный детский "знак связи" — браслет, который ребенку выдают при Церемонии Имени, и который дети обязаны носить. Легко размахнувшись, бросила браслет в огонь — жар запускал самоуничтожение прибора.

Хай больше не ребенок. Ей дадут новый браслет связи — взрослый, и она сама решит, носить его или нет, в виде браслета или иным образом.

Пуйа с развевающимися седыми волосами шагнула к Хайлли. Девушка нагнула голову — и Старейшая надела ей на шею тонкую серебряную цепочку с новым браслетом, символический знак вступления во взрослую жизнь.

— Хайлли Рана, сообщество Лаккамири приветствует тебя. Отныне и навсегда ты одна из нас. Ты равна каждому, и каждый равен тебе. Хайлли Рана, ты — частица амару, и все амару Земли — плоть, которой ты принадлежишь.

Квису о чем-то негромко спросил девушку, та кивнула. Лорин знала, о чем речь — желающие выпускники сразу же давали клятву хальтаяты. Желающих было большинство.

Хайлли шагнула ближе к костру, встала в базовую стойку, отчего ее праздничное иси показалось уже не платьем, а борцовским костюмом. Легкие широкие рукава опали, обнажая мускулистые руки девушки, вскинутые в знаке косого креста, со сжатыми кулаками.

Хайлли заговорила.

Клятва хальтаяты состояла всего из нескольких формул, Лорин знала ее наизусть, как и все, тысячи раз обдумывала каждое ее положение, эта клятва снилась ей; и все же произнести ее вслух — было решением и поступком. Когда Хайлли закончила клятву, над площадью, заполненной народом, плыла гулкая тишина. Лорин показалось, что далекие холмы должны содрогнуться, а пламя — вспыхнуть ярче, но ничего такого не произошло. Хайлли отошла в сторону, с пылающими щеками, а ее место занял другой выпускник, мальчик.

Выпускники сменялись один за другим, но все это не производило впечатления конвейера, каждая церемония казалась значительной и прекрасной — наблюдать за этим можно было бесконечно, как за течением реки или пламенем.

Настала очередь Каяри; и он тоже, получив Знак, подошел к костру и принес клятву хальтаяты, спокойным, даже обыденным тоном — Каяри не умел драматически играть на публику, а клятва уже много лет жила в его крови, принесение ее было лишь формальностью.

— Они теперь настоящие хальту, — завистливо шепнул Майта.

— Мы тоже настоящие, — обиделся Ван.

— Пошли лучше вниз, — заерзала Келла, — надоело сидеть!

Они так и не смогли разыскать Хайлли и Каяри, и бегали вокруг площади, грызя орешки, болтая и балуясь, пока не закончилась вся Церемония. Народ на площади зашевелился, зазвучала музыка, стали разбирать и растаскивать скамейки. Начинался Большой Весенний Бал.

Бал, на котором случаются главные встречи, а иногда определяется вся дальнейшая жизнь.

Там, где Лорин жила раньше, в мире урку, личная жизнь отнимала у людей массу времени и сил. Надо было выглядеть, прилагать ежедневные кропотливые усилия для поддержания своей внешности в товарном виде. Надо было искать партнеров, регулярно посещать дискотеки и вечеринки, весь смысл которых заключался во флирте и поиске партнеров, обычно — случайных. Надо было непременно "с кем-то встречаться"; партнеры менялись довольно быстро, встречи и расставания проходили легко; этот опыт, как считалось, следует накопить с тем, чтобы в дальнейшем лучше построить семейную жизнь с постоянным партнером и детьми. Но почему-то, несмотря на огромный опыт, такая жизнь у большинства не ладилась, две трети одноклассников Лорин были детьми разведенных родителей.

У амару все было просто до чрезвычайности. Все поиски и метания приходились на краткое время юности; до сдачи Янтаньи это не запрещалось, но было не принято. После сдачи Янтаньи все понимали, что теперь молодые люди в течение двух-трех лет нуждаются в понимании — они ищут спутника жизни, а это бывает сопряжено с трудностями.

Но редко этот поиск длился годами. Чаще молодые амару сходились легко, и первый танец во время Весеннего Бала, с новообретенным браслетом зрелости, часто продолжался кратким счастливым романом — и браком на всю жизнь. Драмы возникали лишь тогда, когда выбор не совпадал, а такое, конечно, случалось. Но следующие несколько лет, как правило, исправляли ситуацию, и в двадцать-двадцать два года практически каждый амару имел супругу или супруга.

Это могло на взгляд европейца выглядеть тоталитарным принуждением, но Лорин нравилась эта ситуация, ее радовала предсказуемость — через два года красивый парень зажжет ее сердце, она потанцует с ним на Балу, а затем обретет счастье, близкого человека на всю жизнь. Может быть, это будет Ван, порой думала она, с ним так легко и надежно. Или Майта — большеглазый поэт и сказочник, младше ее на год, такой славный. Каяри? Он слишком уж взрослый, и не только возрастом, он не станет ее дожидаться. Или еще кто-то из соседских мальчишек. Она с любопытством приглядывалась к парням, и знала, что они тоже порой с интересом смотрят на нее.

Лорин знала, что эта ситуация радует любого амару. Только так: как в мире волшебных сказок, где герои лишь однажды преодолевают трудности на пути к счастью, где у каждого есть суженый или суженая на всю жизнь. Только это казалось амару естественным и нормальным, так же как урку нормой представлялось всю жизнь искать и метаться от одной любви к другой, растрачивая силы и огонь души.

Сегодняшний бал еще не был балом для Лорин, она не была ни принцессой, ни Золушкой — всего лишь шестнадцатилетняя девчонка, полуребенок. Ей нравилось быть ребенком, до четырнадцати лет она не знала этого счастливого мира защищенности, любви и доверия; она не торопилась стать взрослой. Теперь ей хотелось посмотреть на новых юных счастливцев, идущих во взрослую жизнь. И может быть, немножко потанцевать рядом с ними.