Александра Ковалевская - Война Моря и Суши Страница 38

Во время истерик на маяке она обнаружила у себя болезненную реакцию на слово "утонуть", - стоило лишь подумать об этом, и слёзы начинали бить фонтанами. Что ж, тем лучше, притворяться не придётся. Когда её сгребла в свои объятия незнакомая женщина, назвала Юлией и потребовала подыгрывать, девушка разрыдалась так естественно, что все поспешили оставить её в покое. Что и было самым нужным на тот момент.

Теперь Мария ждёт ребёнка. Гордость и тихое счастье наполнили всё её существо, придав жизни новый, высший, смысл. Мария расцвела.

На работе, - её пристроили сиделкой к раненым, - у неё с первых дней начались проблемы.

Мужчины настойчиво искали её внимания.

Раньше Мария бесстрастно сносила все ухаживания. Но, переполненная предвкушением будущего материнства, утром следующего дня она, позабыв держать лицо, вошла в палату такая сияющая неземным светом, что скандал между двумя офицерами из-за девушки чуть не закончился трагедией.

После этого доктор Хорхе, которого раздражала популярность Марии среди мужчин, решительно отказался от её услуг, пообещав подыскать другое место. Лукреция объяснила, что он совершенно прав, и боится, прежде всего, за Марию.

На аргентинском побережье, ставшем зоной военных действий с Армией Моря, женщин не хватало. Молодых и красивых женщин - не доставало и подавно. В стране участились случаи кражи девушек, расцвело сексуальное рабство и рабство вообще. Для некоторых дельцов к традиционной продаже наркотиков прибавилась ещё одна статья нелегальных доходов: торговля людьми работоспособного возраста.

Правительство бездействовало. Вернее, использовало эту ситуацию в своих целях.

Случаи пропажи людей считали делом рук подводников, умыкающих свои жертвы, чтобы обновить генофонд народа Моря. Эти слухи сеяли ужас среди местного населения, разжигали ярость и непримиримость, и призывные пункты успешно собирали желающих мстить "морским жабам" и "высоколобым монстрам" с оружием в руках. Из Бу-Айса и других портовых городов начался отток мирного населения, что тоже было на руку пришедшей к власти военной хунте: густонаселённая зона, подвергавшаяся наибольшей опасности, освобождалась от гражданских лиц их же собственными усилиями, в то время как внутренние области огромной страны, наоборот, пополнялись людьми.

Мария нашла себе работу сама, занявшись копирайтом. Большинство тем, предлагаемых заказчиками, ей претили настолько, что вызывали отторжение на физиологическом уровне. К тому же, сайты были под завязку забиты нечистоплотной рекламой, которую она воспринимала с болезненной гадливостью. Но скоро она нащупала то, что было действительно интересно, отказалась от копирайта и стала выдавать одну за другой рецензии на выступления эстрадных артистов и певцов.

Её ироничные а, порой, разгромные тексты вызывали неизменный интерес и интриговали. У её безупречного английского был лёгкий налёт консервативности, поэтому статьи ошибочно приписывали паре маститых авторов старшего поколения, удивляясь и гадая: как кто-то их них умудряется писать такие энергичные тексты?

Редактору одной крупной газеты раньше других пришла в голову удачная идея пригласить того, кто скрывался под ником Фол, на должность внештатного корреспондента. И он не прогадал. Еженедельная колонка "На грани Фола" обсуждалась в других редакциях, в эстрадных и телекругах. Мария, вернее, её аватар Фол, становился популярным. Все статьи действительно были на грани фола: не переходя на личности, не срываясь в чёрную критику, Фол резко проходился по больным местам эстрады американских континентов.

К статьям прислушивались. Интернет сотрясали споры о гендерной принадлежности, сексуальной ориентации автора и его настоящем имени. Устраивались провокации. Но Фол умело обходил все ловушки. Стали появляться компиляторы. Впрочем, соперничать с Фолом было нелегко. И все соглашались, что появление грамотного и неравнодушного автора вывело критику из застоя.

Работа отнимала у Марии всё время: приходилось следить за эстрадной вознёй на континенте. Но через полгода она уже могла сказать, что зарабатывает достаточно, чтобы жить самостоятельно. Агилар стала подумывать о переезде.

И опять всем распорядилась Лукреция Фольк.

Докторша так непритворно огорчилась, что не будет нянчить новорождённую крошку, что Мария, решив: "От добра добра не ищут", осталась у Свенсена и его жены.

Свенсен обрадовался такому решению ещё больше. Втайне он был счастлив, что умница Агилар делит с ним сумасшедшие расходы на содержание жилья в респектабельном пригороде Бу-Айса, плюс влетавшую в копеечку плату за собственную водяную скважину, которая в этой стране не роскошь, а необходимость.

Потом таинственный Фол исчез так же неожиданно, как и появился, и кое-кто из посредственных журналистов и эстрадников вздохнул с облегчением.

В жизни Марии произошли перемены.

Она родила прелестную маленькую Еву, заставив поволноваться и Лукрецию, и Свенсена, и Хорхе с его подружкой, и разносчика пиццы, и даже продавцов окрестных магазинчиков и забегаловок. В Аргентине принято делиться новостями там, где покупаешь сахар и зажигалку, не говоря уже о посиделках за чашкой кофе и традиционной тыковкой мате в маленьких закусрочных. За "прекрасную сеньору Агилар" болели все.

Однажды Лукреция, войдя в комнату Марии, убаюкивавшей ребёнка, услышала то, что заставило её мозги работать с удвоенной энергией. У "русалки" оказался исключительный голос. Оказывается, Мария свободно брала четыре октавы. Она заставляла свой голос то мягко изливаться, то легко грассировать и наполнять комнату звучанием необыкновенно приятного тембра.

Лукреция, возгордившись так, как будто дивный голос открылся у неё самой, и не в силах скрывать этот факт, развила бурную деятельность.

Она принялась устраивать прослушивание Агилар и неплохо справилась с этой задачей. Продюсер, по её мнению, должен быть успешный и влиятельный; не из тех ничтожеств, которые раскручивают обойму проплаченных бездарных исполнителей. Такой затопчет новое дарование, боясь чужого успеха. Или снабдит нелестной характеристикой, после которой невозможно будет подойти к другим...

Вскоре нашёлся человек, представлявший интересы некого агента Кассия Борджия. Услышав голос Марии, он немедленно перезвонил Борджия, и вечером следующего дня заключил контракт на первые десять домашних концертов в богатых усадьбах.

Марию и Лукрецию вполне устраивал предложенный формат: публика на таких вечерах состоит из родни и друзей хозяина дома и, помимо контрактных десяти вступлений, Мария могла рассчитывать на новые приглашения. Агент помог ей найти репетитора по вокалу. Подруга Хорхеса свела Марию с модисткой, и на первом же концерте дебютантка, в умопомрачительном платье в пол из кремового гипюра, покорила всех своим голосом и внешностью.