Сергей Щепетов - Род Волка Страница 39

Поскольку поисковая экспедиция состояла всего из одного человека, сборы были недолгими – Семен оделся, обулся, взял в руку изувеченный посох и… стукнул себя кулаком по голове: «Ох, и дурак же вы, Семен Николаевич! Ну, натуральный детский сад на прогулке! Вам мало двух стрел от туземцев? Вам недостаточно волчицы? Вы же, блин горелый, находитесь в каменном веке, где милиции, которая должна вас охранять, нет и в помине!» В итоге никуда в тот день Семен не пошел – он сидел в лагере и выстругивал новый посох. Настоящий – тот, который можно писать с большой буквы.

Закончил он уже в сумерках – получилось неплохо. Древесина почти высохла, но все равно оставалась удивительно тяжелой. В качестве эксперимента он положил готовый посох в воду – палка, не раздумывая, опустилась на дно. «Просто какое-то „железное“ дерево! – покачал головой Семен. – Мне придется долго к тебе привыкать, мой возможный будущий друг».

Чтобы достойно завершить этот день, Семен решил немного поупражняться с новым оружием, чем и занялся на относительно ровном участке берега недалеко от лагеря. Его опасения подтвердились – посох оказался как минимум раза в полтора тяжелее тех, к которым он привык, и работать с ним было трудно. «Похоже, придется тренироваться несколько недель, иначе все насмарку – не посох, а прямо какой-то лом! Правда, говорят, что против лома нет приема, но это неправда – их очень много».

Семен массировал перетруженные запястья и составлял план будущих тренировок – так, чтобы нагрузка нарастала постепенно вплоть до полной, то есть боевой. Плохо, конечно, что нет напарника, но существует много комплексов формальных упражнений специально для…

– «Поиграй со мной. Почему ты со мной никогда не играешь?»

«Господи, – изумился Семен, – опять волчонок! Столько дней не было!»

– «Где ты был?»

– «Там (образ степи) и здесь (лес)».

– «Почему не приходил?»

– «Ты не охотишься и не играешь со мной».

Глаголом «играть» Семен перевел для себя обозначение некоего действа, которое совсем не является развлечением или забавой. Скорее наоборот…

– «Как же я могу играть с тобой?! У меня только две ноги и совсем маленькие зубы!»

– «У тебя есть длинная лапа».

«Во-от оно что! – догадался Семен. – Он, похоже, был где-то рядом, следил за мной, но обозначил свое присутствие, лишь когда я оказался „в сборе“ – в шкуре его матери и с „длинной лапой“. Хотя, с другой стороны, я ведь раньше его и не звал, а без зова он подойти, наверное, не решался. Но в конце концов инстинкт победил – ему требуется „игра“ с кем-то более сильным. Сам он, конечно, не понимает, зачем это, но иначе ему в стае, наверное, не выжить».

– «Играть „длинной лапой“ опасно», – усмехнулся человек.

– «Я знаю, – ответил волк. – Ты ею маму убил».

– «Тогда берегись!» – предупредил Семен и нанес вертикальный рубящий с уходом вниз. Волчонок отпрыгнул и попытался схватить посох зубами. Не сумел, и следующий – сметающий – удар по лапам свалил его на землю. «Больно?» – хотел спросить человек, но не успел, потому что зверь мгновенно вскочил на ноги и в коротком прыжке догнал-таки конец посоха!

«Кажется, у меня появился напарник, – невесело усмехнулся Семен. – Только бы он меня однажды не прикончил… в спарринге».

Глинистый пласт образовывал довольно просторную площадку под невысоким обрывчиком, которая полого спускалась к воде. Глина здесь была несколько иного – красноватого – цвета. Семен выкопал разведочный шурф, а попросту – ямку, и пришел к выводу, что материал для лепки нужно брать с глубины около десяти сантиметров. О достоинствах глины он судил по ее однородности, отсутствию комков и камешков.

Материал нужно было на что-то выкладывать, и Семен решил забрать у туземца рогожу, а вместо нее накрыть его невыделанной оленьей шкурой. Была слабая надежда, что ее потом удастся отмыть. Поскольку первый опыт был удачным, он решил сразу изготовить побольше посудин и поставить их сушиться. Однако глина, добытая из пласта при помощи палок и каменных сколков, представляла собой скользкие комки, вылепить из которых что-либо оказалось невозможным. Материал нужно было мять. А как?

Семен попытался топтать глину на рогоже босыми ногами, но комки норовили выпрыгнуть в сторону или сползти с рогожи на замусоренную землю. Тогда он попробовал давить их широким плоским камнем. Получилось еще хуже: один большой комок превращался во множество маленьких, которые тоже разбегались во все стороны.

Он яростно воевал с глиной, а в голове крутились прочитанные когда-то слова: «разделка», «сушка», «размочка», «размол», «растирка», «отмучивание» и «замешивание» чего-то. Почему-то больше всего злило слово «отмучивание». В конце концов Семен не выдержал и шмякнул очередной ком в общую кучу: «Блин горелый! Ну, допустим, я представляю, что такое „отмучивание“, и догадываюсь, зачем это. Разбодяжить глину в воде, все, что окажется на дне – комочки и камушки, – выкинуть, а глинистую жижу как-то обезводить. Наверное, нужно дождаться, когда она осядет, воду сверху слить, а потом просто ждать, когда испарится лишняя вода. И работать с тем, что там останется. Все понятно, все правильно, но как я это сделаю?! Без посуды!! Глина мне нужна, чтобы лепить посуду, а без посуды, выходит, глину не подготовить?! Не-ет, что-то тут не так! А почему в прошлый раз получилось? Ну, типа того, что глина была не такая липкая, и потом… Понял!»

Обвинить во всем природный материал было проще всего, но из этого следовало, что нужно искать другой. А где? Во всяком случае, поблизости от лагеря такового не наблюдалось, идти же вдаль не хотелось. Значит… Значит конструктивнее обвинить себя самого: «В прошлый раз я взял всего-то комок размером с голову. Конечно, его удалось без особого труда размять. Сейчас же нагреб добрых ведра три – в наивной надежде разом решить все проблемы. Как же, жди! До сих пор такие „кавалерийские атаки“ здесь ни разу не проходили!»

Семен вздохнул, подсел поближе к куче и настроился на долгую нудную работу. Он брал комки размером с кулак и, используя ладони, пальцы и плоский камень, методично разминал их до получения однородной массы. Если воды не хватало, смачивал и опять мял. И так без конца. Куча добытой глины заметно не уменьшалась.

Когда от однообразных движений мышцы кистей и предплечий стали ныть невыносимо, Семен решил, что пора заканчивать. По крайней мере, вот сейчас и вот с этой операцией. Однако в душе осталось чувство неудовлетворенности, и он решил хоть что-нибудь вылепить. Движения для этого требовались несколько иные, и он надеялся, что пальцы будут слушаться.

Хотелось изобразить что-то солидное, круглое и емкое – литра на три. Вообще-то, горшки делают на гончарном круге – по телевизору сколько раз показывали. Но круга нет и не предвидится, значит, надо что-то придумать, чтобы поворачивать изделие по мере надобности – не бегать же самому вокруг него. «Ну, это совсем просто: взять дощечку и… Ага, где тут дощечки? В кустах валяются? Может, там и кусок фанеры найдется? Или лучше сходить на ближайшую свалку и поискать?»