Андрей Валентинов - Тирмен Страница 39

– Нормально, – ответил высокий парень.

– Пешком ходишь? Несерьезно… Давай бабла на тачку подкинем? Типа в кредит, а? Без навара, по дружбе. Подкатишь к шиксе на крутом тачняке, шикса сразу ножки врозь…

– Пешком для здоровья полезнее.

– Здоровье – фигня, имидж – все! – хмыкнул второй, человек-гора, легонько ткнув парня кулаком в живот. В тычке чувствовался профессионализм: такой амбал едва сунет, а кишки в узлы заранее вяжутся. – Нормальный пацан колесами шуршит, понял? Даже у нас в райцентре…

– На мой век такси хватит.

– Ну смотри, – чихнув, согласился шустрик. – Наше дело предложить. От чистого типа сердца. Я к тебе с базаром. Венгра Тотошу в карцер завезли?

– Ага, позавчера. 58-й, межправительственный.

– Кто делал? Арабы?

– Египет, «ФЕГ». «Токаджипт».

– Рукоятка эргономичная?

– Как у «Вальтера».

– Люблю Тотошек… Мне из-за этого погоняло подвесили: Крокодил. Еще у Мазая, в конторе.

– Крокодил?

Парень явно не понял связи.

– Ну ты, брат, в школе плохо учился! Вдруг навстречу нам хороший и конкретный крокодил… Вспомнил? Он, значит, с Кокошей и Тотошей по аллее… Вот и я типа по аллее, а в кармане типа Тотоша…

Амбал гулко хохотнул, оценив чувство юмора напарника.

– А югославских «авто» нету? От «Црвена Застава»?

– Не наглей, Тимур. Десятый «Зорро» дядя Петя держит для Бориса Григорьевича. А запасного нет. Из 58-го развлекайся. Тебе к борщу еще и ложку…

– У ложек калибр меньший. – Сегодня насморочный шустрик Тимур много шутил. Сегодня у него было хорошее настроение. Такие дни случались редко. – Даня, я тебя, в натуре, умоляю: потруси деда, пусть второго югослава достанет. У деда концы, как у слона. А я пока из венгра постреляю…

– Ладно, – смилостивился Данька, запахивая клетчатое, черно-серое кашне. В последний год он стал щеголем: сказывалось благотворное влияние Валерии Мохович, студентки Национального университета, девицы с тонким вкусом и стальным характером. – Я поговорю с дядей Петей. Может, и достанет.

– Завтра у вас свободно? Вечером, с половины восьмого?

– Завтра никак. Пол Палыч из «Титана» стреляет, со своими. В субботу приходи.

– В субботу я утром…

– Заметано. Я тебя с Вовиком запишу в очередь.

– Куда идешь? Подвезти?

– Спасибо, не надо. Я прогуляюсь.

– Не хочешь, как хочешь. Бывай!

И джип растворился в мартовских холодах. Перед тем как дать газ, шофер джипа, весь разговор просидев за рулем, опустил тонированное стекло и показал Даньке кулак.

Данька показал кулак в ответ.

Отчего ж не поздороваться со старым приятелем? Артем Конюшенко, в прошлом – Жирный, под Новый год вернулся из армии, где служил в десантных частях, оставшись и на сверхсрочную.

Он двинулся вверх, в сторону Новгородской. Обычно Данька возвращался из тира совершенно другим маршрутом, но сегодня решил зайти наконец в «Видео-Арт» и забрать заказ: три кассеты. Так, сейчас повернем налево и переулками выберемся к проспекту Ленина. Проспект уже сто лет собирались переименовать, но все руки не доходили. Пенсионеры возмущались, устраивая пикеты «за» и «против», а мэрии было неохота рисковать. На «минус первом» по четвергам стрелял один деятель из мэрии, так он, судя по всему, любил в этой жизни две вещи: швейцарский девятимиллиметровый «Зиг-Зауэр Р220» и поговорить с дядей Петей «за раньшие времена».

О пенсионерах-пикетчиках деятель отзывался без особой приязни.

Надо будет все-таки потолковать с Петром Леонидовичем, чтоб достал запасной «Z-10». Тимуру Данька симпатизировал, сразу подметив, что и старый тирщик – тирмен, как шутил дядя Петя, когда они оставались наедине, – уважает шустрого знатока пистолетов ТТ. Чем Тимур глянулся старику, неизвестно. С амбалом Вовиком тирщик, наоборот, долгое время был неприветлив, дразнил «хомячком» (вот уж ни капельки не похож!) и обещался «отказать от места».

Пускай во дворах из рогатки стреляет.

Помирился тирщик с амбалом, смешно сказать, на чем: на блатной лирике. Всякий раз, вспоминая эту историю, Данька хихикал. Вовик, стоя у огневого рубежа, имел привычку гудеть под нос душещипательную песню – про жигана, который умоляет начальника отпустить его с Колымы к зазнобе. Дядя Петя сначала не обращал на песню никакого внимания. Поет и поет «хомяк». Но однажды прислушался, почесал в затылке, отозвал амбала от рубежа и попросил спеть историю жигана еще разок, от начала до конца.

Вовик честно отработал номер.

А дядя Петя в ответ исполнил свой вариант.

Около часа они сравнивали версии: споря, восхищаясь, выдвигая аргументы «за» и «против». У тирщика «жиган» превратился в «жульмана», а зазноба, которая у Вовика на воле «соскучилась», у дяди Пети в придачу еще и «ссучилась», проявив женское непостоянство. Злобный начальничек лагеря, по мнению тирщика, не дал влюбленному вору поблажки и молча оставил гнить в каталажке, а у амбала проявил душевность: предложил «жульману-жигану» попить холодной водички и забыть про любовь. Быстро выяснилось, что тирщик вместе с лагерными авторитетами в курсе причин душевности начальника:

– Ты парнишечка, ты бедняжечка,Тут предмет особый:Тот начальничек, ключик-чайничек,Спит с твоей зазнобой!

Амбала «ключик-чайничек» восхитил: у Вовика вместо крутой приговорочки был примитивный «начальничек-разначальничек». Но дядя Петя не остановился на достигнутом и добил Вовика ценной информацией. В варианте амбала несчастный жиган от трагической любви каким-то странным образом «заработал вышку», и его похоронили. Так вот, тирщик, в отличие от молодежи, четко знал, за что дали парню высшую меру:

– Ходят с ружьями курвы-стражникиДлинными ночами,Вы скажите мне, братцы-граждане:Кем пришит начальник?

Вопрос оказался риторическим. Туповатый Вовик на сей раз мигом просек, какой герой расправился с начальником, и проникся к Петру Леонидовичу уважением высшей пробы. Даже попросил Даньку записать ему слова песни, чтобы выучить наизусть. Теперь у огневого рубежа амбал во всю глотку пел самый полный, самый точный вариант истории гордого жигана, а дядя Петя перестал ворчать на Вовика и грозиться выгнать.

«Не выгнал бы. Вовик – человек Зинченко. А ссориться с Борисом Григорьевичем никто не захочет. Хотя дядя Петя…»

За истекшие три года Данька близко сошелся со старым тирменом. Хорошая работа, отличная зарплата, полезные знакомства, стрелковая наука, возможность попробовать себя на разнообразном оружии. Изучив характер старика, он задумался о другом: захочет ли Зинченко, местный олигарх, как сейчас принято говорить, в случае конфликта ссориться с Петром Леонидовичем из-за амбала Вовика?