Майкл. Гилберт - Искатель. 2009. Выпуск №1 Страница 39

— Что?! — заревел Маршал, споткнулся и упал в кресло.

Потянулся к трубке зазвонившего телефона и, не обращая внимания на старшего лейтенанта, закричал в микрофон:

— Я все сделаю… Я заткну ему пасть!

Потом замахал на старшего лейтенанта рукой: «Пшел прочь!» И для верности пнул воздух сапогом.

«Кому это заткнет пасть? Не мне ли?»

Со смешанным чувством Тимохин вернулся в кабинет:

— Ну что, заластали? — посмотрел на Гнутого, который сжался в углу.

Похоже, ему уже досталось от сержанта.

В этот день фермер не приехал, и Гнутого пришлось отпустить.

Он исчез.

Думали, Тимохин объявит Гнутого в розыск и закинет дело в сейф, где оно будет пылиться без всякого движения. Но он, невзирая ни на лютый мороз, ни на дождь, стаптывая каблуки ботинок, по второму, по третьему кругу обходил клиентов обменного пункта и уже выходил на Коротыша.

— Вор должен сидеть в тюрьме!

Его подстегивало скорое рождение в семье ребенка.

В редкие дни отдыха он прижимался к жене:

— У нас будет еще одна Любочка… И мама будет учить крошку азбуке…

— А если сынишка? — теребила шевелюру супруга.

— Его назовем Шамилем! — хохотал Илья.

— А с чего это ты так?

— В память о непокорном горце…

— Нет уж, нам горцев не надо! Тем более Шамилей…

Однажды после совещания Маршал одернул Тимохина и сухо сказал:

— Поезжай в кадры управления.

— Зачем?

— Там тебе скажут.

— Уж не к Седову?

— К нему.

«Чего это я понадобился кадровику? Он уже несколько лет не вспоминал обо мне, — не мог понять цель вызова Тимохин. — Может, с присвоением звания капитана? Но еще не подошел срок. А если направляют в академию? — вспомнилась заветная мечта. — Только вот Маршал не особо рад: видимо, переживает, что сотрудника теряет. Это подтверждает, что в академию».

Забежал в раздевалку, накинул шинель и через полчаса спешки по запорошенным снегом улицам постучал в притолоку дверей кабинета Седова. Вспомнил, как когда-то обивал здесь пороги, добиваясь перевода. Теперь он прежнего обращения с собой уже не позволил бы.

— Да? — раздалось изнутри.

Тимохин заглянул.

— А, скакун! Старый знакомый… Садись-ка сюда… Да вот, передо мной.

— Вас можно поздравить, — заметил подполковничьи погоны на плечах Седова.

— А тебя мне поздравлять не с чем…

— Понимаю, понимаю, — потупил голову Тимохин.

«Снова приготовил какую-нибудь пакость».

— В Чечню, браток, ехать надо, — сказал и вздохнул.

— К-куда?! — вырвалось у старшего лейтенанта.

Он знал, что несколько раз в году сводный отрад милиции уезжал из города в Чечню. Но это всегда обходило стороной следственное отделение, где работы было невпроворот.

Но на этот раз предлагали ему.

— У меня жена в положении, — вспомнил веский аргумент.

— Тем лучше…

— Как лучше?

— Если что случится, у тебя хоть дите останется…

— Ну, у вас и аргумент…

— А что? Хочешь еще аргумент?!

— Что вы со мной так?!

— Любитель долларов!

— Каких долларов? — не понял Тимохин.

— Зеленых! Не врубился? — Седов покрутил пальцем у своего виска. — Я тебе вот что скажу: перед тем как разгонять малину, надо очень и очень подумать…

— Какую малину?!

— Все, мне надоело! Не хочешь ехать, клади рапорт. И вытряхивайся из общежития…

— Куда вытряхиваться?

— На улицу… Видишь, какая лютая нынче зима!

С тяжелыми мыслями Илья покинул огромные коридоры управления.

Подтаявший днем снег к вечеру затвердел. Ветер пронизывал. В другой раз он бы не почувствовал холода, но теперь его чуть не колотило:

— В Чечню!..

После долгих размышлений и двух бессонных ночей дело о мошенничестве Тимохин передал подчиненному:

— Попытайся, может, получится…

Утолкал вещи в рюкзак, вооружился в дежурке, сдал ключи от сейфа. Подмывало сообщить родителям о поездке, но не стал.

На проводах Маршал крепко жал ему руку:

— Не подведи!

Хотел спросить начальника: «Это как мне расценивать: «Крепись, мы с тобой!» Или: «Ну что, допрыгался?»»

Прятала в платок мокрое от слез лицо Люба.

Вот заскрипели тормоза. Приехал автобус. Отряд милиционеров быстро погрузился.

«В конце концов, мне всегда везло, — думал Тимохин, махая уплывавшей за автобусом женской фигурке. — Не брали в институт, а потом приняли. Прогнали из села, устроился в городе. Считали: закиснет простым следователем, а дорос до заместителя начальника отделения».

Теперь во временном отделе в Чечне его ждало место начальника отделения. Да из командировки он мог привезти боевые. Немалую сумму, как раз к рождению ребенка. А что там с фермером — он не всемогущий и не может всем помочь.

Впереди наметилась степная дорога. Она утомляла. Заносы, расчистка лопатами пути изводили. Милиционеры ехали на дело, а силы растрачивали уже в пути. Дважды автобус цепляли к фуре, которая вытягивала его на гору. Только после Ростова состояние дорожного полотна улучшилось: снег растаял, асфальт подсох.

Добравшись до Владикавказа, ушли в предгорья, где в чеченском поселке находилось место их постоянной дислокации. Но до поселка проехали еще несколько станиц, в одной из которых при виде тарелки спутниковой антенны на крыше Тимохин воскликнул:

— Надо же! А говорят, Чечня — каменный век! Да отсюда позвонить можно в любую точку света…

Еще через десять километров пути вдоль рощ и садов показался поселок.

— Вот и наше лежбище… — побежало по радам.

Служба в Чечне оказалась не очень хлопотной. Если кто

кого побил, то в милицию не обращался, как в глубинке России. Эти вопросы решались по местным обычаям.

Если и приходили, то с другим. Присылали мальчишку лет восьми-девяти. Он:

— Дядь, выйди! Поговорить надо!

Выйдут из здания, мальчик расскажет.

Сотрудники пойдут с мальчиком и все уладят. Даже если и случались кражи, то в основном все решалось на словах. Но ничего не документировали, протоколы не писали, чтобы не попали фамилии и должности сотрудников в ненужные руки.

Это делало службу следователей вовсе не обременительной. Конечно, они рисковали при проведении зачисток, при патрулировании, когда шли в одном ряду с обычными милиционерами, но привычных выездов на места происшествий, допросов, опознаний не проводилось. Поэтому начальник следственного отделения старший лейтенант Тимохин мог посчитать, что попал на курорт.