Артур Кларк - Последняя теорема Страница 39

Не сказать, правда, что это занятие было приятным. Он столько времени провел без доступа к прессе и телевидению, что успел отвыкнуть от будничных событий на планете Земля — убийств, бунтов, взрывов автомобилей, войн.

Но это были далеко не самые худшие новости. Однажды к нему на минутку перед срочным отъездом по какому-то очередному (и конечно, неожиданному) важному делу заскочил Гамини. Друг уже собрался уходить, но в дверях обернулся.

— Рандж, я тебе еще кое-что не сказал. Это касается твоего отца.

— Ох да, — смущенно проговорил Ранджит. — Я ему прямо сейчас позвоню.

Но Гамини покачал головой.

— Мне очень жаль, но ты не сможешь ему позвонить, — произнес он печально. — Дело в том, что у него был инфаркт. Он умер.

На свете был один-единственный человек, с которым Ранджиту в этот момент хотелось поговорить, и как только ушел Гамини, юноша позвонил. Это был старый монах Сураш, и он очень обрадовался, услышав голос Ранджита. Конечно, о смерти Ганеша Субраманьяна он говорил без веселья, но и, как ни странно, без особой печали.

— Да, Ранджит, — сказал он, — твой отец был готов перевернуть небо и землю, лишь бы разыскать тебя. Думаю, он просто иссяк. После очередного посещения полиции вернулся домой и пожаловался на сильную усталость. А на следующее утро умер в своей постели. На самом деле ему уже давно нездоровилось.

— Этого я не знал, — с грустью проговорил Ранджит. — Он ничего не говорил.

— Не хотел волновать тебя, и знаешь, Ранджит, ты не должен переживать. Его дживу[13] примут с почетом, и похороны прошли достойно. Поскольку тебя с нами не было, молитвы прочел я и позаботился о том, чтобы в гроб положили цветы и рисовые шарики, а когда тело Ганеша сожгли, я лично отнес пепел к морю и развеял. Смерть — это не конец, ты же знаешь.

— Знаю, — сказал Ранджит, и это предназначалось скорее монаху, чем ему самому.

— Быть может, ему больше не придется рождаться. А если придется, я уверен, он будет рядом с тобой, в облике человека или другого существа. И еще вот что, Ранджит: когда ты сможешь путешествовать, пожалуйста, приезжай, навести нас. У тебя есть адвокат? От отца осталась кое-какая недвижимость. Конечно, все переходит к тебе, но нужно подписать бумаги.

Это встревожило Ранджита. Никакого адвоката у него не было. Но мефрау Форхюльст развеяла опасения юноши, и в тот же день у него появился собственный юрист. И не кто-нибудь, а Найджел де Сарам, партнер отца Гамини.

Гораздо больше тревожило Ранджита чувство собственной вины. Он слишком поздно узнал о смерти отца. Потому что не удосужился спросить раньше.

«Ну да, конечно, — говорил он себе, — у меня была тысяча других забот».

Но если бы на его месте оказался отец, разве смог бы он забыть о Ранджите хоть на секунду?

Не считая прислуги, в первые несколько дней Ранджита посещала только мефрау Форхюльст, но потом он стал доказывать врачам (и они были вынуждены согласиться), что ни один посетитель не вызовет у него такого стресса, какой вызывали крепкие молодые тюремщики, которые лупили его дубинками. Врачи разрешили послабление в режиме. На следующее утро, когда Ранджит разминался на тренажерах, в спортивный зал вошел дворецкий, кашлянул и сообщил:

— К вам посетитель, сэр.

Ранджит рассеянно отозвался:

— А писем для меня нет?

Дворецкий вздохнул.

— Нет, сэр. Если будут письма, их сразу же принесут, как вы просили. А сейчас с вами желает повидаться доктор де Сарам. Проводить его в вашу комнату?

Ранджит поспешно облачился в один из бесчисленных халатов, висевших в спортзале. Юрист де Сарам времени зря не терял. Ранджиту он не показался слишком молодым — наверное, ему было пятьдесят или шестьдесят, а может, и больше, и свое дело он явно знал очень хорошо. Ему даже не нужно было заглядывать в завещание. Хотя его попросили заняться делами Ранджита каких-то сорок восемь часов назад, он уже связался с нужным учреждением в Тринкомали и составил неплохое представление о том, что достанется Ранджиту.

— Меньше двадцати миллионов рупий, мистер Субраманьян, — сказал он, — но ненамного меньше. По нынешнему курсу это около десяти тысяч долларов США. В основном это стоимость двух объектов недвижимости, я имею в виду дом вашего отца и небольшую постройку, где в данный момент никто не живет.

— Я знаю этот дом, — сказал юристу Ранджит. — От меня что-нибудь требуется?

— Прямо сейчас — ничего, — сказал де Сарам. — Но есть одно обстоятельство, которое вы, быть может, пожелаете обдумать. Доктор Бандара сам хотел заняться этим делом лично, чтобы оказать вам услугу, но, как вы знаете, он сейчас занят сверхсекретными проектами ООН.

— «Знаю» — это слишком сильно сказано, — вздохнул Ранджит.

— Ну, разумеется. Я вот о чем: в принципе, вы могли бы выдвинуть обвинение против людей, которые… гм… так долго не давали вам вернуться домой, но…

Ранджит перебил:

— Я в курсе. Мы не должны говорить об этих людях.

— Именно так, — с облегчением кивнул де Сарам. — Но вам, вероятно, захочется пойти другим путем. Можно возбудить дело против туристической фирмы и потребовать компенсации на том основании, что данная фирма позволила пиратам захватить свой корабль. Эта сумма, конечно, будет невелика, потому что затруднительно установить меру ответственности, а также по причине сомнительной платежеспособности…

— Нет, погодите, — снова вмешался Ранджит. — У фирмы похитили корабль, на борту которого я оказался по собственной глупости, а теперь я должен судиться из-за того, что это случилось? Это выглядит несправедливо.

Впервые за все время беседы де Сарам дружески усмехнулся.

— Доктор Бандара предупреждал, что таким и будет ваш ответ. Ну что ж, наверное, моя машина уже подъехала…

И точно: в этот самый момент послышался стук в дверь. Васс, дворецкий, пришел сообщить, что автомобиль доктора де Сарама подан. Затем дворецкий сказал Ранджиту:

— Писем для вас нет, сэр. — И добавил: — И… если позволите, сэр… Мне не хотелось раньше беспокоить вас, но мы все очень огорчены известием о смерти вашего отца.

Не сказать, что Ранджит нуждался в напоминаниях о смерти отца. Потеря стала частью его существования, не оставляла ни днем ни ночью, превратилась в незаживающую рану.

Самое ужасное в смерти близкого человека то, что она навсегда прекращает общение с ним. Все невысказанные слова любви и уважения теперь лежали тяжким грузом на сердце Ранджита.

И конечно, не радовали новости. Вспыхнул конфликт между Эквадором и Колумбией, разгорелся очередной спор о территориальной принадлежности Нила, Северная Корея обратилась с жалобой в Совет Безопасности ООН. Эта страна обвиняла Китай в краже дождевых туч, которые китайцы якобы уводят от корейских рисовых полей к своим.