Брайан Стэблфорд - Земля обетованная Страница 39

Нью-александрийцы нас не любят. Они пытаются любить, но у них не получается. Мне кажется, дело в том, что мы являемся оскорблением их тщеславия. Мы можем говорить на их языке, а они на нашем — нет. Мы можем интерпретировать мотивы в вашем языке. Мы можем интерпретировать в вашем языке философские концепции. Ваши люди не понимают, что это связано с нашей приспособляемостью. Дело не в нашем «Я», так как у нас нет никакого «я», кроме того, что дали нам ваши люди. Даже Титус Чарлот, блестящий человек, не может понять, что мы можем использовать ваши методы взаимопонимания лишь пассивным образом. Его позиция не позволяет ему рассматривать проблему общения правильным образом. Он не понимает, как это — не быть отделенным друг от друга. Он не может никак увидеть, что это мы отличаемся от него, а не он от нас.

Элина была экспериментом, на который Титус Чарлот возлагал надежды, что он перекинет мост через пропасть, которую он видел между нами. Она была произведена в машине. Она росла в машине, и машина манипулировала развитием эмбриона. Машина не заменяла и не изменяла генов, но она реорганизовала их порядок. Чарлот говорил нам, что целью эксперимента является подробное изучение биологического развития анакаона. Может быть, это верно. Но он знал об индрис, поскольку мы сообщали ему об этом. Едва ли он мог создать индрис случайно. Я не знаю, как много было других эмбрионов. Элина была единственным, кто родился из машины. Ее передали анакаонской супружеской паре. Не мне.

Мне кажется, Чарлот намеревался вызвать к жизни расу, от которой произошли мы. У него было предположение, и он пытался получить подтверждение. В его представлении быть без своего «я», значит, быть без души. Он считал, что индрис имели свое «я». Он считал, что тот факт, что мы не имеем своего «я», указывает на то, что индрис не только наши предки, но и наши создатели.

Он считал нас андроидами, созданными при помощи методов культивирования тканей и генетических манипуляций. Он думал, что может повернуть процесс вспять. И эксперимент был успешным.

Элина — индрис. Она говорит на нашем языке, но говорит по-своему. Ее язык можно перевести, и поэтому Титус Чарлот считает, что она — искомое связующее звено и ключ к проблеме анакаона. Мне кажется, он прав. Элина имеет наши средства, но ваши методы взаимопонимания. Она сможет научить вас. Но она может научить и нас. Люди «Зодиака» дали нам человеческую сущность. Мне кажется, нам точно так же нужна сущность индрис. Возможно, я никогда бы не додумалась до этого, если бы до этого не восприняла сущность человечества.

Титус Чарлот создал для себя доступ к нашим фальшивым богам. Я же хочу иметь его и для нас и прежде всего для лесных жителей. Люди в колонии уже все восприняли сущность человечества, поэтому мы не были уверены, сможет ли Элина передать сущность индрис с помощью наших средств коммуникации, или взаимопонимание возможно только с анакаона, которые отпечатали в себе человеческую сущность. Установить это мы могли только здесь. Это объяснить почти невозможно, так как вы не имеете представления о средствах коммуникации, о которых я говорю. Речь при этом идет не о взаимопонимании между двумя или двумястами персонами. Эта коммуникация включает и слова, и музыку, и другие вещи, и все эти вещи сами по себе, а не в кодирующих символах.

Это должно было произойти сейчас. Это должно было произойти прежде, чем Чарлот начал сам говорить с Элиной. Это должно было произойти до того, как она станет достаточно взрослой, чтобы воспринять сущность человечества. Чарлот сказал: "Не теперь — позже". Он не понимал. Я повезла Элину на Чао Фрию. Я должна была это сделать. Она должна была пропеть перед лесными жителями. Она должна была поговорить с ними. Она должна была стать частью этого мира и вселенной. Она должна была побывать дома, прежде чем вообще должна была быть. Прежде, чем Титус Чарлот превратит ее в человеческое существо. Я хочу вернуть моим людям сущность индрис.

Вы знаете, какие свойства индрис дают моим людям, и мне кажется, что вы знаете также, по какой причине. По крайней мере, это вы должны понять. Индрис находятся внутри пределов вашей духовной деятельности, даже если анакаона вне ее. Вы можете соощущать намерения индрис. Вы знаете, почему они не дали нам никакого «я». Вы знаете, почему они сделали нас такими подверженными влияниям. Вы знаете, почему они сделали нас неспособными лгать. Вы знаете, почему они создали нас такими, что мы стали частью этого мира и частью существования, которое делим с вами. Не правда ли, уж это-то вы понимаете?

Это-то я понимал хорошо.

Это было что-то вроде рая. Сами себя они называли богами. Людям однажды тоже могли прийти такие мысли. Если нам однажды надоели бы покорения, владычество и преобразования, мы назвали бы себя богами. Это было неизбежно. Уже сейчас у нас было название этого синдрома.

Земля обетованная.

Я мог себе представить, какое значение этот проект имел для Чарлота. Индрис были космической расой, о которой в Галактике теперь ничего не знали. Они, вероятно, не вымерли, но уже не были властелинами пространства и времени, какими они могли бы быть — потому что опережали и нас, и галацеллан, и кормонсов. Уже это одно было проблемой первого порядка. Но была еще одна проблема, решение которой было намного важнее: Если нам всем надоедят наши игры и мы пойдем по стопам индрис, то тогда нам надо знать, почему индрис не в силах были понять свои собственные творения. Почему была невозможна коммуникация между ними и их андроидами, их роботами, их големами?

А то, что она была невозможна, ясно следовало из истории, которую рассказала нам женщина. Индрис создали из своей плоти и крови существ, которых не понимали. Вопрос о том, были ли анакаона «прогрессивнее» или "более высокоразвитыми", не стоял. Они просто были другими. И беспокоило как раз то, что из плоти и крови индрис могли возникнуть совершенно чуждые им существа. Какими могли бы получиться существа, которых сделали бы люди?

Я не понимал анакаона. Их мыслительные процессы были для меня книгой за семью печатями. Но в противоположность Чарлоту я удовлетворился своим непониманием. Мне было достаточно думать о Данеле, как о человеке, который застрелил пауков и спас мою жизнь; о Майкле — как о человеке, который заболел, играл на флейте, а потом не смог играть, и которому я спас жизнь, как и его сестре. Такое значение имели для меня «золотые».

Для Титуса Чарлота мыслить такими понятиями было невозможно.

Если подготовиться к игре в бога, то уже невозможно жить на том уровне, где происходят конкретные вещи, и кому-то вредить.