Тайна ракеты «Феномен» - Юрий Дмитриевич Бочков Страница 4

— Я так взволнован последними событиями, — начал Флип, — наука сделала еще один шаг вперед, и перед нами открывается величественная картина… всего мироздания… которую мы представляем… воспринимаем…

Разговаривать с профессором не так-то просто. Мысли обрываются, не хватает слов. Надо бы блеснуть хотя бы школьными знаниями астрономии, но они все давно забыты. Однако профессор, кажется, не замечал его замешательства. Он горячо подхватил:

— Да, да! Вы правы, именно величественная картина мироздания. Я изучаю звездный мир десятки лет и не перестаю восхищаться его удивительными загадками и не менее удивительными всеобъемлющими законами. Вселенная грандиозна и странна! Она непостижимо грандиозна в своей бесконечности и ослепительно странна по своим свойствам. Вы понимаете, она сплошное противоречие!

Профессор все более и более оживлялся. Флип смотрел на него и находил, что возбуждение не идет к внешности седого профессора. Чтобы производить наибольшее впечатление, ему следовало бы быть степенным и непонятным. А профессор говорил и говорил, увлеченно, страстно.

«Зачем все это ему нужно? Забавный старик! — думал Флип, с любопытством глядя на профессора, — а глаза у него совсем как у Эсси, такие же выразительные, живые».

Флип представил себе Эсси и с удовольствием восстанавливал в памяти подробности разговора с нею. Как видно, он произвел на нее неплохое впечатление. Жаль вот только, что он поставил себя в затруднительное положение, назвавшись Артуром Кокрофтом. Рано или поздно, но его истинное имя откроется, и тогда… А тогда уже ничего страшного не случится: Эсси уже не будет с ним. Она уже не будет негодовать, она даже будет восхищаться его обманом.

Итак, придется оставаться Артуром Кокрофтом. Ради Эсси. Флип внутренне улыбнулся. А настоящий Артур Кокрофт подождет. Когда-то он вернется от своих родственников? А может быть, не вернется и вовсе?

Но как же быть с материалом для газеты? Ведь это тоже нужно сделать! И тут выход есть. Флип скажет профессору, что его близкому другу Флипу Маккуэлу, корреспонденту, была бы очень нужна небольшая статейка профессора для его газеты «Калейдоскоп». Он представит Флипа человеком, также увлекающимся астрономией, и симпатии профессора будут обеспечены.

— Вы о чем-то мечтаете, молодой человек, а я рассказываю вам не то, что вас больше всего интересует.

Слова профессора вернули Флипа к действительности.

— Да, господин профессор. Я не очень-то разбираюсь в вопросах теории. По профессии я летчик и больше интересуюсь полетами, как вы уже знаете, Сегодняшний запуск ракеты — это уже потерянная возможность полететь в мировое пространство.

Я бы с удовольствием полетел в ней. Надо сказать, что в публике только и говорят о возможности полета в ракете человека. Мой близкий друг, с которым я живу, корреспондент газеты «Калейдоскоп» Флип Маккуэл, говорил мне, что…

— О да! Вы правы! — воскликнул профессор. У него была, по-видимому, привычка не дослушивать собеседника. — Вы, конечно, правы: стремление человечества к покорению космического пространства, его интерес к межпланетным полетам неудержимы. На этом пути мы делаем поистине огромные шаги. Действительно, успехи науки иногда даже неожиданны. Я, например, до последних дней был в курсе всех приготовлений к запуску сегодняшней ракеты «Феномен» нашими военными.

Далее консультировал их по использованию в ракете всевозможных приборов через своего друга, моего бывшего ученика, ныне научного работника в военном министерстве. Казалось бы, я знал все. И все-таки они меня удивили. Из официального сообщения стало известно, что в ракете имеется какое-то автоматическое устройство, позволяющее исследовать влияние условий полета и пребывания на Луне на человеческий организм. Это автоматическое устройство для меня сюрприз. Я теряюсь в догадках. Как видите, осуществление вашего желания уже приближается. Вы полетите на одной из ближайших ракет, я добьюсь этого. Но полетите не так, как вы просите: не на верную смерть, не подопытным животным, а человеком с именем и вполне заслуженной славой.

«Вот оно как, — подумал Флип, — значит профессор Селлар до последнего момента не знал об этой штуке, хотя был осведомлен обо всем остальном. От него скрывали. С какой же целью надо было это скрывать, если это бездушный автомат, как и другие автоматические приборы, известные профессору?».

А что, если он, Флип, прав был в своем предположении сегодня утром в том, что в ракете летит Артур! Вот это, если это они сделали, они по вполне понятным соображениям скрыли от гуманиста-профессора. Флип снова ухватился за эту мысль, сулящую ему долгожданную сенсацию.

В таком случае он должен пойти на все, чтобы до конца раскрыть эту тайну. Теперь Флип Маккуэл знает, как себя вести с профессором. Смущения и робости как не бывало. Он поднялся с кресла и резко, отчеканивая каждое слово, сказал:

— Господин профессор! Я — не Артур Кокрофт!

— А кто же вы? — неподдельно удивился профессор, по-видимому не решив, как понимать слова Флипа: в шутку или всерьез — до того они были неожиданны.

— Кто я такой, сейчас не имеет никакого значения. Сейчас важно то, что Артура Кокрофта нет на планете Земля!

— Вы говорите какую-то чепуху, молодой человек. Или вы придумали этого Кокрофта, чтобы подурачить старого чудака, и написали мне такое хорошее письмо от его имени?

— Профессор Бертран Селлар! Вы меня прекрасно понимаете! — голос Флипа возбужденно звенел, — Артур Кокрофт — живой человек и в эту минуту он находится в ракете «Феномен», летящей в межпланетном пространстве!

— Что? Что вы говорите? — прошептал профессор, испуганно глядя на Флипа.

— Я знаю все! Я знаю о том, что вы получили письмо от Артура Кокрофта, предлагающего себя в жертву науке. Где это письмо, кому вы его передали? Вы меня слышите, профессор?

Но профессор его не слышал. Худенький старичок сжался в комочек в большом кожаном кресле, обхватив голову бледными старческими руками.

— О! Какое несчастье! — простонал он. — Неужели он это сделал? Он убил Артура Кокрофта!

— Кто он? — Флип наклонился через стол к Селлару.

— Тони.

— Кто такой Тони?!

— Антони Ван Силвер, ныне молодой преуспевающий ученый, был известен профессору еще с того момента, когда Тони учился в университете. Сын состоятельных родителей, Тони был не очень прилежным студентом. Но он всегда был себе на уме, никогда ни с кем не ссорился и умел быть нужным для всех. Он умел нравиться людям. Бывало так, что он убирал соперников со своей дороги, но всегда с помощью кого-нибудь другого, а сам оставался в самых милых отношениях с теми, кому подставил ножку.

— Все, кто его знал,