Роберт Хайнлайн - Переменная звезда Страница 4

Тут слезы навернулись у нее.

– О, Джоэль… Ты действительно хочешь на мне жениться! – Ее улыбка была подобна свету зари.

– Конечно, хочу, глупенькая. Разве ты могла в этом сомневаться?

– Значит, просто все дело…

– Все дело в финансах. Больше ни в чем. Мы поженимся в тот же день, как только сможем себе это позволить. – Я ослабил свой страховочный ремень и приготовился к пылким объятиям, которые, как я был уверен, должны были непременно воспоследовать.

Она улыбнулась еще шире. А потом улыбка пропала, и она отвернулась, но я все же успел заметить, что она плачет.

Господи, да что же я теперь-то не так сказал?

Конечно, это тот самый вопрос, который нельзя задавать женщинам. Довести женщину до слез – само по себе паршиво, но не понимать, как тебе это удалось, просто непростительно.

Но как бы я ни старался анализировать последние произнесенные мною фразы, на мой взгляд, я не сказал и не умолчал ни о чем таком, что могло заставить Джинни плакать.

"Сильвер" немного сбавил скорость, а это говорило о том, что мы пересекали пролив Джорджия. Скоро мы окажемся около маленькой квартирки Джинни на острове Ласкетти. Я не знал, за что мне просить прощенья. Да и надо ли это делать?

– Джинни, прости. Я в самом деле…

Она резко прервала меня:

– Джоэль, представь себе такое – ты точно знаешь, что стипендия у тебя в кармане. Однозначно.

Она повернула сиденье так, что оказалась вполоборота ко мне.

Я нахмурился, озадаченный ее непоследовательностью.

– Ты что-то слышала?

Насколько мне было известно, до принятия решения о назначении стипендий должно было пройти еще несколько недель.

– Проклятье, Стинки. Я просто говорю: допустим, ты точно знаешь, что ты – среди лауреатов стипендии Калликанзароса на этот год.

– Ну… это было бы просто замечательно. Верно?

Она повернулась ко мне лицом, чтобы я видел ее гневный взор.

– Я тебя спрашиваю: если бы это произошло, как бы это повлияло на твои планы насчет женитьбы?

– О… – Я все еще не мог понять, к чему она клонит. – Ну… тогда бы мне стало намного легче. Тогда бы мы с тобой точно знали, что сможем пожениться всего через четыре года. То есть на все сто быть уверенным ни в чем нельзя, но все же мы бы гораздо больше…

Я замолчал, потому что понял: я говорю совсем не то, что ей бы хотелось услышать. Мне пришлось чуточку наклониться, потому что "Сильвер" заложил крутой вираж вправо. Я не имел понятия о том, что же так хочется услышать Джинни, а по ее лицу я никак не мог догадаться. Может быть, мне стоило…

Крутой вираж вправо?

Я снял затемнение с окна с моей стороны. И точно: мы направлялись на север, похоже – почти строго на север. Но это было неправильно: мы не могли находиться так уж далеко к югу от Ласкетти.

– Джинни, я…

Она откровенно разрыдалась.

О господи… Стараясь говорить как можно спокойнее, я сказал:

– Детка, тебе придется перейти на ручное управление. "Сильвер" чокнулся.

Она махнула рукой и продолжала рыдать. На секунду я здорово струхнул. Я подумал… Да не знаю я, о чем я подумал.

– Джинни, что случилось?

Она зарыдала еще отчаяннее.

– О, Джо-о-о-о…

Я отстегнул страховочный ремень и обнял ее.

– Черт побери, поговори со мной! Что бы ни случилось, мы все исправим. У нас все получится. Просто скажи.

– О боже, прости-и-и-и меня-а-а-а… Я все испо-о-орти-и-и-ила…

Она буквально вцепилась в меня.

Я испугался. Мне случалось видеть, как Джинни плачет. Но это были рыдания, полные жуткой тоски. Случилось что-то действительно очень плохое.

– Что бы это ни было, все нормально, слышишь? Что бы ни было.

Она забилась в моих объятиях.

– Джоэль, я тебе навра-а-а-ла-а-а… Я такая ду-у-у-ра-а-а-а…

У меня похолодело донышко сердца. Я не выпустил Джинни из объятий, но у меня был такой порыв, и я уверен: она это почувствовала подсознательно и зарыдала еще горше. Куда как горше.

Только через несколько минут она немного овладела собой. Пока тянулись эти минуты, я не дышал, не думал, не двигался, не переваривал пищу – я совсем-совсем ничего не делал, только ждал, когда же я узнаю, что мне такого наврала моя Джинни. А потом, когда она вдруг сделала глубокий вдох и отстранилась от меня, мне сразу расхотелось об этом узнавать. И я решил, что лучше задать другой вопрос:

– Куда мы летим?

Она сначала отвела взгляд, потом повернула голову и посмотрела мне в глаза.

– Ко мне домой.

Я обратил внимание на нечто новое. Обычно она командовала "Сильверу" просто "ко мне".

– Да? И это на севере?

Она кивнула.

– Далеко?

– "Сильвер", скорее, – сказала она. Машина ответила, что команда принята. Наши кресла развернулись к лобовому стеклу, нас прижало к спинкам из-за ускорения, а мне Джинни ответила: – Еще минут двадцать.

Я мысленно нарисовал карту и выглянул из окна. Увидеть что-либо было трудно, потому что "Сильвер" резко набирал скорость. Машина у Джинни была со всем неплохая, но при всем том далеко не новейшей модели. По идее, она просто не могла летать так быстро. Я заставил себя дышать медленнее. Становилось все интереснее и интереснее.

По моим подсчетам, при такой скорости за двадцать минут мы должны были шмякнуться где-то посередине ледника, неподалеку от границы провинции Юкон.

Я был одет для бала, и у меня с собой не было даже зубной щетки. Впрочем, это не имело никакого значения, потому что мы мчались со скоростью, раза в четыре превышавшей дозволенную для этой местности, так что задолго до того, как мы окажемся на каком-нибудь там леднике, "маунти" (это местные копы) отключат двигатель нашей машины и посадят нас, а потом мы будем ждать надзирателей… и наверное, это произойдет посреди глухого леса. Конечно, если только "Сильвер" раньше не разлетится на кусочки из-за того, что летит со скоростью, в четыре раза выше той, какую способен выжать, согласно своим заводским характеристикам.

Меньше чем полчаса назад я был так счастлив, как не был еще никогда в жизни – когда танцевал с моей Джинни. Я затемнил окно, отдался на волю ускорения и уставился прямо перед собой, в ничто. Как ни странно и как ни огорчительно, Джинни хранила молчание.

Значит, так тому и суждено быть, если только кто-то не нажмет клавишу "отмена".

Глава 2

Я думаю, всех благородней на светеТот, в ком живет добро, как добродетель.О, сердце милосердное превыше золотой короны,А вера чистая сильней норманнской крови.

Двигатель не взорвался. Он даже работал не громче обычного. "Маунти" почему-то не засекли нас своим радаром и не передали нам никаких замечаний по поводу затемненных окон; в общем мы без всяких препятствий промчались над провинцией. Большую часть пути мы летели выше атмосферы – так высоко, что горизонт был отчетливо виден, как кривая линия. Думаю, при такой скорости так все и должно было быть, но если нас и заметили спутники Сил Мира, они решили промолчать. Девятнадцать минут спустя машина перестала сбрасывать скорость, резко остановилась и перешла в режим парения. Ее корпус слегка светился, раскаленный за счет скорости и входа в плотные слои атмосферы.