Сергей Лукьяненко - Вечерняя беседа с господином особым послом Страница 4

-- А если к Земле прилетит раса, более сильная, чем вы? -- рискнул уточнить Анатолий.

-- Тогда, быть может, беда грозит нам, -- сказал граг. -- Хотя теперь мы пересмотрели свою политику и станем развиваться быстрее. А вы в любом случае уцелеете. Мы объясним в чем дело, и вас не обидят.

Анатолий отпил чая. Его раздирало на части между долгом, повелевающим немедленно сообщить правительству о полученном от грагов помиловании, и жгучим любопытством. Он спросил:

-- И вас послушают?

-- Конечно.

Граг прошествовал к окну. Посмотрел на парящую в небе тарелку.

-- Если вы не против, -- сказал он, -- мы подарим вам эти три корабля. Возможно, это значительно подстегнет развитие человеческой расы. Я не испытываю даже вялого энтузиазма от этого предположения, но попытка -- не пытка.

У Анатолия вспотели ладони.

-- Вы говорите серьезно, господин посол по особым поручениям?

-- Да.

-- Но, насколько я понимаю, эти корабли являются основой звездного флота планеты Граг!

-- Являлись, -- граг лениво взмахнул рукой. -- Хлам, устаревшая технология. Памятники. Нет, наверное, мы оставим себе один. Как памятник. У людей замечательная традиция оставлять памятники.

Он шумно выдохнул, развел руками. Наверняка, сейчас в него целились десяток снайперов из спецназа, а сверхчувствительные микрофоны и сверхмощные телекамеры, лучшее, из созданного человеческим гением, жадно подглядывали в окно...

-- Этот город... -- сказал граг. -- Сплошной памятник.

-- Ему восемьсот с небольшим лет, -- вставил Анатолий. -- У нас есть куда более древние города.

-- Восемьсот земных лет, -- повторил граг задумчиво. -- Потрясающе. Неслыханно. В ту пору мой прапрадедушка, к сожалению, покинувший мир до моего рождения, изобрел колесо. Я до сих пор считаю, что именно это было главным стимулом к развитию Грага. Восемьсот лет! И вы едва успели за этот срок выйти в космос!

Посол по особым поручениям планеты Граг шагнул к оцепеневшему Анатолию. Опустил ему на плечо цепкую трехпалую руку.

-- Друг мой, вас бережно охраняли Тиуа, теперь этот святой долг примем мы. Не бойтесь ничего: вас никто не обидит. У кого же поднимется рука тронуть вас -- таких... таких...

Он на долю секунды замолчал, сочувственно подергивая языком, подыскивая подходящее слово, и то, конечно же, нашлось:

-- Таких убогих...