Александр Тюрин - Сеть Страница 4

Люди в период кризиса… Трагическая тема. Рушатся устоявшиеся структуры, не действуют отработанные годами схемы социальной адаптации, сознание тонет в море хаоса. Ошибки и заблуждения людей, наделенных немалыми полномочиями, приводят в этих условиях к особенно тяжелым последствиям… Вот о чем рассказывается в предлагаемой твоему вниманию историко-литературной компиляции.

Приятного усвоения информации, дорогой друг!

ИЗДАТЕЛЬСТВО «АРХИВ», 50 г. нов. эры.

Начальная точка

1

Время 05:20. Вызов абонента 44725. Текст сообщения: «ДЕНИС ПАВЛОВИЧ, ЭТО ДЕЖУРНЫЙ. ИЗВИНИТЕ, ЧТО ПРИШЛОСЬ РАЗБУДИТЬ, НО ВАС СРОЧНО ЖДУТ В ИНСТИТУТЕ».

Время 05:25. Ответ абонента:

«СПЛЮ».

Время 05:26. Вызов абонента 44725. Повторно. «ДЕНИС ПАВЛОВИЧ, РАСПОРЯЖЕНИЕ ШКУРКО. ТУТ У НАС КОЕ-ЧТО СЛУЧИЛОСЬ».

Время 05:30. Ответ абонента:

«ТЬФУ НА ТЕБЯ. ТАКОЙ СОН ИСПОРТИЛ, СЕРЖАНТ. УЖЕ ЕДУ, ВАРИ КАШУ».

ВЕКТОР 1

(интервал 05:30–06:30)

2

Данные из оперативного архива Управления ОСИН. Каталог «Кадры». Файл «Хватов Денис Павлович». Ключ: полезность служебная.

Год рождения: 1977

Место рождения: Ленинград (С.-Петербург)

Звание: полковник Образование: высшее юридическое Уровень компьютерной подготовки: сетевой программист третьего класса

Должность: Полномочный представитель Управления ОСИН

Совместимость с программными дублерами: полная

Результаты тестирования:

— аналитические способности: расширенный аналитик

— быстрота профессионального мышления: в пределах служебной пригодности

— память: преобладает образно-ассоциативная, глубина до 30000 блоков

— эмоциональность при работе с Сетью в критических ситуациях (тест Петрова): невыраженная

Медицинским обследованием установлена начальная стадия вегето-сосудистого невроза. Органических заболеваний, мешающих работе в Сети, не выявлено.

Семейное положение: в брачных отношениях не состоял. Склонен к продолжительному сожительству, сексуальные контакты с сотрудниками Управления не зарегистрированы

Политическая зрелость: в партиях открытого списка не состоит

Участие во внешней деятельности Управления ОСИН: только для лиц, имеющих доступ к каталогу «Особые операции».

Комментарий № 1[1]Около шести утра. По оживающему шоссе несется громоздкий «ИЖ-ДОДЖ». За управляющей панелью автомобиля — человек в ладно пригнанной форме полковника Управления Особой Информации (Управления ОСИН). Зевая, человек следит за маршрутной картой, мерцающей на лобовом стекле. Вернее, за ползущей там точкой, обозначающей его машину. Иногда он поглядывает на дорогу. Взгляд его цепок и быстр. Человек торопится на работу, потому что срочный вызов дежурного является для него сигналом тревоги.

Каждый офицер Управления ОСИН обязан вести дневник самоконтроля. Это нужно, во-первых, для восстановления ситуации в случае непредвиденных обстоятельств, во-вторых, для фиксации потока мыслей, которые могут пригодиться в дальнейшем. Обращение к файлу дневника давно превратились у человека, управляющего черным «ИЖ-ДОДЖЕМ», из обязанности в привычку. Вот и сейчас он машинально включил автомобильный терминал, дал голосом несколько команд, выслушал ответ операционной системы: «РАБОТА В СЕТИ, ДНЕВНИК ОТКРЫТ», после чего принялся диктовать, четко выговаривая слова…

Матовая лента дороги стремительно несла автомобиль над просыпающимся городом.

3

Время 05:50. Дневник самоконтроля. Личный раздел Хватова Дениса Павловича.

«Привет, дневник! Что бы такое тебе сказать?.. (Пауза. Слышны нечленораздельные звуки: безудержное зевание, прочищение носоглотки и другие.) Ничего умного в голове еще не появилось. Ладно, дневник мне не начальство, можно молотить что попало. Хотя бы проснусь, а то высвистал меня председатель Шкурко ни свет ни заря. С утреца ему, конечно, не спится, старому пеньку. Это и понятно, крутой нынче момент наступает. Пахнет не только капитальной перетряской хорошо сидящих кадров, но и его личным перемещением по службе в неизвестном направлении. Небось, видит себя Председателем Совмина, на троне, с державой в сухой ручонке. Кощей Бессмертный… Мог ли я думать еще пару месяцев назад, что буду угощать чаем такого замечательного человека и рассказывать ему детские анекдоты?

Сам Тарас Григорьевич Шкурко! Зам. Председателя Совета Министров по информационному комплексу. Входит в десятку главных хозяйственников страны. Всегда по нужную сторону баррикады, паскуда… Ну, не паскуда, конечно… Хотя, что я такого сказал? Приказано же — при общении с дневником эмоции не контролировать… Когда ГСУ на подъеме — господин Шкурко его начальник. Делается упор на техническое обеспечение — Тарас Григорьевич бросает любимую должность, возглавляет и наращивает информационный комплекс. Вот сейчас ГСУ, наоборот, уже пороть собираются, и опять Шкурко в первых рядах, громче всех требует немедленно снять штаны с нынешнего начальника сетевиков… Кстати… (слышен смешок). Горобец-то Алексей Опанасович — его любимый ученик! Вскормлен Тарасом Григорьевичем лично. Еще бы, родились в одном городе. В Днепропетровске, естественно. В свое время мудрый учитель Шкурко, уходя с поста руководителя ГСУ, посадил в нагретое кресло вежливого мальчика Алешу Горобца, который обещал вести себя хорошо и слушаться старших. А теперь вот грызутся на идейной почве, будто и не родные. Эк в жизни бывает… (Звучит довольный смех. Полковник протяжно выводит: „Со-о-оловей мой, со-о-оловей…“ Пауза.) На самом-то деле Горобца и его Сеть голыми руками не возьмешь! Шкурко — мужик домовитый, передал Алексею Опанасовичу крепкое хозяйство. Вся страна завязана, схвачена. До самых до окраин. Нельзя ничего тронуть, сразу вопли: „Нарушение технологии! Миллионные убытки!“ ГСУ в Совете Министров — как княжество. А Горобец там вроде этого… князя тьмы. Вот уж паскуда, так паскуда, зря я Тараса Григорьевича лягнул. Все-таки старик большое дело делает. Собрал рать, повел в атаку. Молодцы у него как на подбор — неутомимый Брук И. А вместо белого коня, по правую руку Саша Батуро, по левую руку почему-то я оказался. А на стягах для устрашения врага написано: „Проблемная комиссия Совмина“… Ну и вляпался же я в это дело! Был назначен в их Комиссию простым наблюдателем от Управления ОСИН, а теперь мной прикрывают все хитрые ходы. Хотя сам виноват, в азарт вошел. Правдолюбие, понимаешь ли, прорезалось некстати. Ой, не к добру это… Как минимум, нелюбовь своего начальства я заслужил. Небось, поползло уже авторитетное мнение: полковник Хватов-то у нас из непонятливых — намекали ему, попридержи, мол, особенно ретивых в этой вшивой Комиссии, а он играет тут в великого разоблачителя. А то ослабнет ГСУ, настанет информационная анархия, как тогда жить будем?.. Дурацкое у меня положение. Не знаю даже, что и делать. Выводы Комиссии — это же настоящая бомба. Завтра на итоговом заседании выводы проштампуют и запалят фитиль. А через неделю на Пленуме Совмина бомба взорвется. Всяким референтам вроде Брука хорошо: если что не так, сошлются на рекомендацию дублера — советующим-то программам врать незачем. А мне всыпят от души — чтобы в следующий раз не позорил славное Управление ОСИН. Ну, и Шкурко, ясное дело, по красному ковру размажут как председателя Комиссии и зачинщика смуты… Интересно, что там у них стряслось? Давненько меня так рано не поднимали. Может, конечно, перестраховка. Шкурко какие-нибудь алгоритмические ошибки приснились, и он спросонок поднял тревогу. А может, техника чудит? „Системная лихорадка“, например, или „индуцированный вирус“. Вон в прошлом году в Центре сейсмической обороны, у вояк, вычислительный комплекс целый месяц на карантине продержали. А что, я бы нашу лавочку с удовольствием закрыл на время. Карантин — уважительная причина. Итоговое заседание перенесут, а там и Комиссия помаленьку расползется по своим щелям… Ладно, приеду — узнаю. Немного терпеть осталось… (Пауза.) Тьфу, этот институт еще и глаза слепит! Не люблю я зеркальные небоскребы, лучше бы миллионы потратили не на стекляшки, а на нормальный буфет. Вообще-то красиво, конечно. Сидел бы на моем месте поэт, он бы наплел что-нибудь про „восход солнца“ и про „будто залитый кровью Институт Стратегии Экономики“. Какое счастье, что я не поэт… А кто я? Я полковник спецслужб, ясно? Прочь с дороги!.. (Слышится нарочитое рычание, затем смех.) Все, хватит дурачиться. Пора отключать дневник, а то из меня что-то не то полезло. Тем более уже въезд виден. Первая задача решена — проснулся, размял жевательный аппарат, настроился на борьбу. Нет, хорошо, что я так рано прибыл. Гараж еще свободен, и в буфете ученые не все сожрали. И Марфуша, чистая душа, не скоро начнет отвлекать от работы своим щебетаньем… Да ладно, с Марфушей ты заврался! Перед собой-то уж не надо… Во-первых, ты и сам рад, когда она тебе якобы мешает. Во-вторых, не щебетаньем, а дымчатыми нарядами. Люблю я таких легоньких, давно пора ей об этом сказать. Может, сегодня как раз? Если работа не доконает…»