Роберт Уилсон - Ось Страница 4

Он был заворожен этим зрелищем, тут Сьюлин встала и обернулась назад, к горам.

— Посмотри, что это? Кажется, там что-то падает.

Это походило на светящийся дождь, на грозу, спускающуюся с вершин, — в горах иногда бывали грозы, — только свечение было сплошным, непрекращающимся.

— А раньше так бывало? — спросила Сьюлин.

— Нет, — сказал Айзек.

Не бывало. Никогда.

— Тогда, пожалуй, нам лучше собираться.

Айзек встревоженно кивнул. Не то чтоб его напугали эти огни — ну подумаешь, гроза и гроза, если это и вправду гроза, — но в них крылось что-то, значение чего он не мог объяснить, что было связано с тем огромным и безмолвствующим, что жило под Руб-эль-Хали[2] — под Пустынным Краем далеко на западе, на который был нацелен его внутренний компас. Они пошли к поселку быстрым шагом (Айзеку казалось, что Сьюлин вряд ли сможет бежать). Меж тем вершины гор на востоке вначале озарились, потом вновь утонули в волнах необычного смутного свечения. К тому времени, как они дошли наконец до ворот, метеоритный дождь уже был не виден. С неба посыпалась какая-то пыль. Фонарик Айзека выхватывал из темноты пятно, все более и более сужающееся.

Айзек подумал и спросил:

— Это не снег?

Снег он видел в фильмах.

— Нет, это не снег, — ответила Сьюлин. — Больше похоже на пепел.

От завесы пыли исходил удушливый сернистый запах. Так, наверно, — подумал Айзек, — пахнут умершие звезды.

Миссис Рэбка ждала у дверей. Она схватила Айзека с такой силой, что ему стало больно, и втолкнула его внутрь. Он ошеломленно посмотрел на нее обиженным взглядом: миссис Рэбка никогда не делала ему больно. Никто из взрослых никогда не делал ему больно. Миссис Рэбка, казалось, не придала этому никакого значения. Она не выпускала его из рук, твердя: «Я так боялась, что с тобой случится что-нибудь… из-за этого… из-за этого…» Больше она ничего не могла выговорить.

Доктор Двали слушал в столовой передачи из Порт-Магеллана, огромного города на восточном побережье Экватории. Сигнал передавался через горы с помощью аэростатов. Доктор Двали говорил, что связь очень неустойчивая, но в Порту происходит то же самое: лавинообразное выпадение осадков, похожих на пепел. В городе началась паника. Потом сообщение прервалось, возможно, отказали аэростаты.

Миссис Рэбка настояла, чтобы Айзек отправился к себе в комнату. Взрослые о чем-то спорили внизу. Он не спал — и мысли не было, чтобы уснуть. Он сидел у окна, за которым не было видно ничего, кроме серого пятна, которое высвечивал на асфальте сквозь пепельную завесу его налобный фонарик, и слушал, как звучит ничто. Слушал тишину, вопреки всему говорившую с ним и исполненную смысла.

ГЛАВА 2

Днем 34-го августа Лиза Адамс направлялась к маленькому загородному аэродрому. Ее охватывали два чувства: неприкаянности и свободы.

Она сама не могла до конца разобраться в этом странном ощущении. Может, все дело в погоде? В конце августа в Экватории обычно стояла жара, порой невыносимая, а сейчас с моря дул прохладный ветерок, и небо было пронзительно-синим. Именно с таким небом у нее ассоциировалась Экватория — бездонным и словно более взаправдашним, чем задымленное и бледное небо Земли. Но такая погода держалась уже несколько недель. Просто сейчас она как нельзя более отвечала душевному состоянию Лизы.

«Наконец я свободна, — думала Лиза. — Свободна как пташка». Позади — замужество, только что вступившее в силу decree nisi[3], глупость, которой удалось избежать… и предстоящая встреча с человеком, не будь которого, она бы повела себя куда глупее. Но за всем этим стояло и нечто гораздо большее. Болезненные нити, привязывающие будущее к прошлому, должны были вот-вот разорваться. Вопрос, столько лет мучивший ее, был теперь на грани разрешения. Это ее неприкаянность. Самая настоящая. Так бывало с ней, может, всего раз или два в жизни.

Освободившись от мужа, она поселилась в небольшой квартирке в южной части Порт-Магеллана. Прибрежные равнины были застроены фабриками и заняты фермерами, но часть побережья все же оставалась нетронутой. Выглядела она как степь, заросшая перистыми травами. Пойменные луга подступали к прибрежным горам. Еще задолго до аэродрома «Эранджи», куда она направлялась, в воздухе показались маленькие самолетики, спешащие туда и обратно. Длины полосы в «Эранджи» хватало только для частных винтовых самолетов. Все, что на ней могло приземлиться или с нее взлететь, относилось к одной из двух категорий: это либо хобби богачей, либо средство заработка для людей победнее. В «Эранджи» приезжали те, кому нужно было ненадолго снять ангар, слетать на экскурсию к ледникам, срочно добраться в какой-нибудь городишко вроде Костяной Бухты или Могилы Кубелика. Смышленые клиенты обращались к Турку Файндли: он специализировался на дешевых чартерных рейсах уже бог весть сколько и знал пожелания клиента еще до того, как они у того возникали.

Лиза однажды уже летала с Турком. Но сейчас она ехала к нему не за этим. Турк имел некое отношение к фотографии в коричневом конверте, что находилась у нее в бардачке.

Она припарковалась на площадке, посыпанной галькой, выбралась из машины и постояла, прислушиваясь к жужжанию насекомых в горячем воздухе. Затем направилась к задней двери внушительного, крытого железом сарая, похожего на перестроенный коровник, — он служил в «Эранджи» пассажирским терминалом. Чартерный бизнес Турка имел офис тут же, в углу сарая, с согласия владельца аэродрома Майка Эранджи, который получал за это часть прибыли от доходов Турка. Турк рассказывал ей об этом прежде, когда у них было достаточно времени, чтобы поговорить.

Здесь не нужно было проходить никакого досмотра. Турк соорудил себе кабинку с тремя стенами, так что Лиза просто вошла и покашляла — вместо стука. Он сидел за столом, заполняя какие-то бумаги — судя по всему, отчеты для Временного Правительства ООН, она успела разглядеть голубой логотип вверху. Расписавшись на последнем листке, он поднял глаза.

— Лиза!

Его улыбка выглядела, как всегда, искренней и обезоруживающей. Ничего похожего на упрек или укор во взгляде. («Почему ты не отвечала на мои звонки?..»)

— Ты сейчас занят?

— А я похож на занятого человека?..

— Во всяком случае, на человека, у которого полно работы.

Она была совершенно уверена, что ради встречи с ней он отложит все, что можно отложить. Слишком долго она не давала ему шанса увидеться. Он встал из-за стола и обнял ее — сдержанно, но чувственно. Она на секунду опьянела от его запаха. Турку было тридцать пять — на восемь лет больше, чем Лизе, — и он был выше нее на целый фут.