Алексей Корепанов - Тайна Древнего Лика Страница 4

— И что вы думаете по этому поводу, констебль? — спросил Келли, прочитав собственные показания.

Констебль повел широкими плечами, потер шею:

— Какие-то выводы делать рановато. Есть тут у нас местные… друиды… — последнее слово прозвучало, как ругательство.

— Что-то типа сатанистов? — осторожно поинтересовался Келли.

— Вот-вот, типа… — покивал констебль. — Съездим на место происшествия, посмотрим. — Он глянул в окно. — Хотя дождь — какие там следы… Будем надеяться, что она придет в сознание и расскажет. Если вспомнит. Могли ведь так накачать… или сама накачалась… И сколько она там пролежала?..

— Вот! — сообразил наконец Келли. — Когда я ее нашел, волосы у нее были сухие.

Констебль подался вперед, и стул под ним страдальчески скрипнул.

— Вы уверены?

— Точно! — возбужденно подтвердил Келли. — Ну, то есть, дождь на них лил, но они еще не успели промокнуть. Кожа мокрая, лицо мокрое, а волосы — нет. До меня только сейчас дошло, я все никак не мог понять… Что-то не увязывалось…

Констебль откинулся на спинку вновь обреченно заскрипевшего стула и сцепил руки на животе.

— Плохо, — сказал он. — Вы там, часом, вертолет какой-нибудь не заметили?

— Нет. Ничего там не было, и никого. Ни единой живой души.

— Плохо, — повторил констебль и, поворошив пальцем усы, остро взглянул на Келли: — А вы трогали?

Келли почувствовал, что краснеет — щекам стало жарко.

— Что… трогал? — с запинкой выговорил он.

— Волосы ее трогали?

— А… Э… Нет, не трогал… Но видно было, понимаете?

— Могли и ошибиться.

Констебль навалился грудью на стол и, четко выговаривая слова, повторил:

— Могли и ошибиться.

Келли промолчал. В конце концов, не его это дело. Он доставил пострадавшую в больницу — вот что самое главное. А в причинах пусть разбирается полиция, мясистые констебли с сержантами. Пусть выясняют, им за это деньги платят. А ему никто и спасибо не сказал.

— И кожа у нее была теплая, — неожиданно для самого себя чуть ли не с вызовом заявил он. — А кожу я трогал. И очень даже трогал, — когда блондинку эту на плащ укладывал.

— Жар, — тут же нашелся констебль.

— А вспышка?

— Атмосферное электричество. Или какие-нибудь световые эффекты.

— Возможно, — уже без эмоций согласился Келли. — У вас больше нет ко мне вопросов? Я свободен?

— Еще несколько минут — и можете заниматься своими делами, мистер Келли.

«Проверяют мою личность», — подумал Дэн.

— Координаты ваши у нас есть, — продолжал констебль, — так что если возникнет необходимость… Еще побудете у нас, в Солсбери, или сразу домой?

— Домой, наверное. Сегодня меня к вашим мегалитам как-то больше не тянет…

— А меня вообще к ним никогда не тянет, — сообщил констебль, придвигая к себе лежавшие на столе папки. — Мало ли где каких камней понатыкано. Да хоть и в Эйвбери. Или в Вудхендже — тут же, у нас, в Уилтшире. Так в Эйвбери и Вудхендж не едут, а сюда… — Он взглянул на Келли: — Ехать ночью, в дождь, бог знает откуда… Специально ехать, именно ради этих камней. — Он помотал головой. — Нет, не понимаю…

— У каждого свои увлечения, — сдержанно заметил Келли. — Люди по полмира пролетают-проезжают, чтобы на пирамиды посмотреть. Или на Парфенон.

— Так то пирамиды! А у нас тут ни то ни сё — куча булыжников. Кто-то когда-то дурью маялся, чтобы через тысячу лет голову ломали: что это да зачем… Хотя согласен с вами: у каждого свои увлечения. Чтобы жить было интереснее.

Дверь открылась, и на пороге возник его молодой напарник, уже без плаща.

— Давай, Рон, заходи, рассказывай. Ты возвращался через Лутон или через Брайтон? Делал крюк за сигаретами?

Как выяснилось из последовавшего за этими вопросами пространного ответа, молодой бобби с простодушно-хитроватым лицом потомка йоменов[4] вовсе не делал крюк через Лутон или Брайтон. И через Лондон тоже не делал, а все это время проторчал в больнице, ожидая, что поведают ему медицинские работники о состоянии потерпевшей. Дождаться-то он дождался, но ничего обнадеживающего не услышал. Женщина продолжала оставаться без сознания, и ни о каких расспросах, само собой разумеется, не могло быть и речи. Что же касается обстоятельств, волею которых потерпевшая оказалась в Стоунхендже, то можно было выдвинуть сразу несколько версий…

Тут зазвонил телефон, заставив его прервать монолог, и рыжеусый поднял трубку. Он слушал и кивал, и глядел на Келли — и тот понял, что речь идет именно о нем.

Так и оказалось.

— Ну что, мистер Келли, — сказал рыжеусый, вернув телефонную трубку на место. — Не смею вас больше задерживать.

Он встал, обогнул стол и подошел к Дэну, тоже поднявшемуся со стула. Одернул свой слегка помятый мундир:

— Спасибо, мистер Келли. Кто-нибудь на вашем месте мог бы просто потихонечку смыться оттуда, правильно? Чтобы без лишних забот. А вы не смылись. Поэтому — спасибо. Мы уж тут разберемся, не сомневайтесь. А нужно будет — свяжемся с вами. Найдем. Рон, проводи.

Дэн Келли молча кивнул констеблю и, скользнув взглядом по прищурившемуся молодому пинкертону, направился к двери. И, уже открыв ее, услышал вдогонку:

— А насчет камней, может, вы и правы, мистер Келли. Может, в них и взаправду что-то есть…

3

Утреннее небо по-прежнему было выкрашено в сплошной серый цвет, и отражалось в таких же серых пятнах многочисленных луж, но дождь прекратился. Часы показывали начало одиннадцатого, однако Дэн Келли все никак не мог покинуть этот пропитанный духом старины городок и отправиться назад, в Уолсолл. Избавившись от общества полицейских, он поехал в центр, позавтракал в немноголюдном кафе, а потом оставил автомобиль на стоянке и устроил себе экскурсию. Бродил по нешироким улицам, разглядывая крепкие мрачноватые дома времен Средневековья, со всех сторон изучил местные достопримечательности: готический собор тринадцатого века, дворец епископа — ровесник собора, торговый павильон «Рыночный крест». Заглянул в два-три магазина, оценил ассортимент сувенирных и антикварных подвальчиков.

Никаких дел у него в Солсбери не было, еще раз посещать Стоунхендж после случившегося ему абсолютно не хотелось, — но и сесть за руль и как ни в чем не бывало пуститься в обратный путь он почему-то не решался. Обнаженная молодая женщина, лежавшая среди камней, не шла у него из головы. И волосы у женщины были все-таки сухими — словно ее только что оставили там. Оставили — и исчезли. Испарились. Или это действовали невидимки? Уэллсовский Гриффин с компанией таких же, как он… Но почему именно в Стоунхендже? Почему не на обочине, не в кустарнике? Вообще — почему?