Владимир Ильин - Враги по разуму Страница 4

– Я не дезертир, – глухо проговорил бывший капитан, глядя на меня с ненавистью. – В чем угодно можете обвинять меня, но только не в трусости. Я честно исполнял свой долг до самой… до самого конца! Я вот этими руками уничтожил десять «калош», слышите? У меня Хрустальный Диск третьей степени за участие в обороне рубежей Плутона! Как вы смеете, вонючий держиморда, оскорблять боевого офицера?!

Глаза его яростно сверкали, руки тряслись так, что звенели цепи наручников, а в уголках рта скопилась мерзкая грязно-розовая пена.

– Дать еще раз по морде? – вежливо поинтересовался я. Он что-то проворчал, однако успокоился. – Признаться, я и сам не очень-то верю в ваше дезертирство, Хутов. Но это, как ни странно, еще хуже для вас. Потому что тогда следует рассмотреть версию о том, что вы не погибли, а попали в плен к противнику, где были перевербованы, а затем каким-то образом засланы на Землю с целью совершения террористических актов.

– Что-о? – Хутов выкатил на меня глаза. – Вы, наверное, окончательно рехнулись, полковник?

– Конечно же, нет. Я-то в порядке, а вот вы находитесь в весьма незавидном положении. Дело в том, что вас задержали не где-нибудь в пустыне Сахаре, а возле Омска-13, где, как вам известно, располагается завод, производящий боеголовки к гамма-ракетам.

– В Омске-13, между прочим, живут мои родители, – заметил он.

– Верно, – кивнул я. – Но ваш отец, например, работает на этом самом секретном заводе уже двадцать лет… Он мог бы пригодиться вам для проникновения на территорию завода.

Он попытался вскочить со стула, но стул специально был предназначен для допросов такого рода. Из подлокотников и ножек мгновенно выдвинулись дополнительные захваты, зажимая, как тисками, конечности Хутова.

– Какой еще, к чертям собачьим, завод! – закричал он, дергаясь, точно на электрическом стуле. – Чем бы я взрывал его? Голыми руками?! Неужели, по-вашему, я похож на диверсанта?!

– Честно говоря, не знаю, – ответил я. – И не узнаю до тех пор, пока вы без утайки не выложите мне всю правду. Будете говорить?

– Но я вам уже все сказал! – взревел он раненым зверем. – Господи, что еще вам надо, чтобы вы мне поверили?!

– Вы тут нарассказывали массу небылиц, почерпнутых, как я понимаю, из бульварных книжонок… Вся эта белиберда – насчет того, что вы якобы почувствовали в момент взрыва вашего спейсера ужасный удар, боль, потом пролетели сквозь какой-то светящийся туннель… голоса ангелов… жизнь после смерти… и вот вы – здесь… Хутов, все это чушь собачья! Имейте в виду: мне, полковнику спецслужбы, надлежит быть материалистом и атеистом и считать, что мертвые не возвращаются.

– Послушайте, полковник, – с неожиданным спокойствием проговорил Климент Хутов. – Вы же сейчас передо мной валяете дурака. На самом деле вам все известно. Вы прекрасно знаете, что воскрешение из мертвых возможно – во всяком случае, я наверняка не первый, кого вы допрашиваете после его смерти. Просто вы вбили себе в голову, что куда проще обвинить человека в разных преступлениях… дезертирстве, попытках террора… предательстве, наконец… чем признать тот факт, что Пришельцы способны каким-то образом не только оживлять погибших, но и возвращать их на Землю…

К сожалению, Хутов был прав: он был не единственный, кого задержали на Земле после гибели в далеком космосе. Первые необъяснимые «возвращенцы» объявились с началом крупномасштабных боевых действий. Отчасти по этой причине и была создана наша спецслужба. На первых порах работать было очень трудно. Лишь единицы из потока «возвращенцев» добровольно обращались в полицию или к нам после своей «гибели». Остальные либо пускались в бега, скрывая от всех свое чудесное «воскрешение», либо в крайнем случае тайно возвращались к своим семьям, обзаводились новыми документами и жили себе как ни в чем не бывало – во всяком случае, пытались жить, как прежде, хотя при подобной жизни в подполье они наверняка сталкивались с массой трудностей. Чтобы вылавливать таких бывших спейсеров, нам пришлось организовать систему регулярных облав силами спецназа, проверки документов на основных магистралях и в непосредственной близости от особо важных военных и государственных объектов, создать сеть нештатных осведомителей – словом, мчаться по первому доносу за сотни, а то и за тысячи километров, преследовать, хватать, сковывать беглецов наручниками и проводить многочасовые утомительные допросы, а также множество экспертиз и медицинских освидетельствований. В конце концов нам удалось установить одну любопытную закономерность: почти все «оживленные мертвецы» «выныривали» на Земле неподалеку от своего основного места жительства. В результате вылавливать их стало намного проще: достаточно было организовать засады у родителей, жен и прочих родственников, получивших извещение о том, что их сын, брат или муж пал «смертью храбрых», – и, как правило, пташка попадалась в клетку… Правда, не все погибшие возвращались домой, около трети милитаров Звездного Корпуса либо действительно погибали, либо… либо перемещались после «воскрешения» не на Землю, а куда-то в другое место. Закономерностей здесь нам обнаружить не удалось: возвращались и худые и толстые, и старые и молодые, и хорошие парни и сволочи… Может, и существовал какой-то критерий, по которому Пришельцы «сортировали» этих людей, но для нас он оставался неизвестным…

С самого начала феномен «возвращенцев» был засекречен тремя нулями, означающими, что доступ к сведениям по их делам имеют лишь руководители спецслужбы, Командующий ОЗК и отдельные высокопоставленные государственные деятели. Мы делали все возможное, чтобы воспрепятствовать утечке информации о фактах «жизни после смерти», но не всегда нам это удавалось. Не все вернувшиеся домой после «гибели» держали язык за зубами. Они проговаривались родным, соседям, газетчикам, случайным собутыльникам… Слухи и сенсационные статейки в газетах множились с каждым днем. Пришлось ввести в законы соответствующие статьи, предусматривающие ответственность за «распускание слухов, подрывающих обороноспособность планеты», наиболее падкие на сенсации газеты закрыть, особо рьяных поборников правды запугать, а кое-кого – и изолировать от общества на различные сроки. Специальное подразделение пропаганды, созданное в структуре нашей службы, занималось опровержением «нелепых вымыслов о чудесных способностях Пришельцев»… В конце концов в обществе сложилась ситуация, которая пока нас устраивала: слухи по-прежнему распространялись, но люди все меньше верили им; и если даже на их глазах и брали кого-то из «оживших», то очевидцы принимали такое задержание как поимку особо опасного преступника или психа, сбежавшего из дурдома.