Карл Грунерт - Яйцо археоптерикса. Фантастические рассказы Страница 4

Его оперение, в особенности длинный хвост, подобный пальмовому листу, сверкало металлически-зеленым блеском. Вот необычайное существо пронеслось совсем низко над путником и повисло на одном из стволов, расходившихся в стороны ветвями, как канделябры.

Оно висело и покачивалось, сложив крылья и вцепившись в дерево длинными острыми когтями, которые выступали из гущи маховых перьев рядом с сочленениями. Существо разинуло клюв, собираясь проглотить схваченную добычу, и стали отчетливо видны острые белые зубы.

— Археоптерикс! — бессознательно прошептал ученый.

И вдруг в последние мгновения грезы вторглось громкое звяканье, словно где-то разлетелось на куски стекло!

Профессор Дилювиус резко выпрямился. В этот миг перед его полузакрытыми глазами промелькнула быстрая тень.

Стала ли греза волнующей явью? Он подбежал к инкубатору — в нем лежала разбитая яичная скорлупа, сброшенная вылупившимся существом. — Но где же, где же оно? — Как удалось ему пробить стеклянное окошко инкубатора?

В лихорадочной поспешности он осмотрел все углы и закоулки кабинета — бесполезно!

Забрался в камин и заглянул в дымоход — ничего!

Поставил стул на письменный стол и исследовал пустое пространство над верхними крышками шкафов и складки тканевых занавесок — все впустую!

Там — под креслом — шорох!

Он молниеносно сжал руки…

И в дрожащих руках профессора оказалась… оказалась… Граухен, серая домашняя кошка, незаметно прокравшаяся в кабинет.

Она все еще облизывала окровавленную мордочку…

На миг профессор Дилювиус застыл недвижно, как статуя. Его седые локоны взвились, как волосы Медузы, вкруг мраморно-бледного чела. Но тотчас он пришел в чувство. Его серые глаза метали молнии! В слепой ярости он схватил злоумышленницу за загривок! И, словно помешанный, принялся метаться по комнате.

— Паулина! — возопил он хриплым от волнения голосом. — Паулина!

Охваченная ужасом, Паулина возникла на пороге кабинета.

— Эта бестия — прокралась сюда — разбила окошко инкубатора — и — сожрала — моего — только что — вылупившегося — археоптерикса!

Он с трудом, по отдельности выкрикивал слова.

И, едва не обезумев от разочарования и обиды, профессор добавил:

— Я убью коварную мерзавку и вскрою ее, чтобы спасти, по крайней мере, измельченные останки драгоценной первоптицы!

Он яростно встряхнул Граухен, безуспешно пытавшуюся высвободиться из железной хватки профессорских рук.

— О, чудовище, проклятая, лицемерная гадина!.. Ты за это заплатишь! Заплатишь!

Паулина, сложив на груди руки, стояла перед разъяренным ученым.

— Господин профессор, дорогой мой, добрый господин профессор…

— Здесь и ваша вина, Паулина! Почему вы получше не присматривали за этой позора достойной тварью? Мой археоптерикс, мое вдохновение, моя мечта, моя надежда — венец всех забот и трудов минувших недель! Дар неисчислимых тысячелетий, ниспосланный мне благим промыслом судьбы — съеден — кровожадной кошкой!

Он подошел к инкубатору.

— Там покоятся осколки моего счастья! Тысячи людей позавидовали бы мне, узрев мое сокровище — и теперь…

— Господин профессор…

— Только подумать, ископаемое существо пробудилось от вековечного сна, вылупилось, жило! И я даже не увидел его живым! Даже не увидел живым! Ах, мой археоптерикс!

— Господин профессор, дорогой мой, добрый господин профессор, — снова начала Паулина, и по щекам преданной служанки покатились слезы. — Послушайте: в жестяной курице созрело яйцо совсем не вашего зверя, чье имя я не могу и выговорить…

Профессор Дилювиус выпустил из рук кошку и пристально уставился на экономку широко раскрытыми глазами.

— Господин профессор, — продолжала Паулина, — яйцо раскололось три недели назад, в тот день, когда вы так крепко заснули! Вас посетил тогда господин советник медицины. Он сказал, что температура в жестяном ящике чересчур повысилась. Но он опасался, что горечь утраты будет для вас слишком болезненна. Поэтому он взял другое яйцо, нарисовал на нем чернилами пятна и поместил это яйцо в инкубатор. И сегодня из него вылупилась — утка!

Гибель Земли

I

«…И пертурбация эта наблюдалась в нескольких различных местах. Ввиду этого было бы очень важно, в целях сравнительного исследования, организовать правильные наблюдения во всех европейских обсерваториях. Надо надеяться, что опасения моего молодого сотрудника окажутся тогда преувеличенными; иначе нас, право, было бы жаль… не правда ли, уважаемый и дорогой коллега?

Не теряю надежды, что вы все же соберетесь, наконец, посетить нашу обсерваторию и дадите мне возможность показать вам наш новый 50-дюймовый инструмент. Соберитесь-ка поскорее, право: ну вдруг это правда, и мы с вами так и не успеем повидаться?

До свиданья! И да будет нам действительно суждено свидеться.

Ваш Т. Е. Лескоп».

Директор получил это письмо у себя в кабинете обсерватории в П. и по прочтении просидел несколько времени в глубоком раздумьи, потом быстро поднялся, нажал одну из кнопок у себя на столе и приказал вошедшему служителю попросить д-ра Штейнвега.

Когда доктор вошел, директор молча протянул ему полученное письмо и тот так же молча принялся читать его. По его выразительному, умному лицу было видно, что по мере чтения его живой интерес к содержанию письма возрастал с каждой строкой.

— Что вы скажете, доктор? — спросил директор обсерватории, когда тот положил на стол прочитанное письмо.

— Г. директор, письмо не сказало мне ничего нового, хотя последние выводы и несколько неожиданны для меня…

— Как?… Вы, значит, с своей стороны…

— Эти пертурбации я наблюдаю уже несколько недель.

— Вот как? И даже не сообщили мне об этом?

— У меня не было достаточной уверенности, г. директор. Случай этот настолько необычаен, так резко выходит из обычного круга астрономических событий…

— Понимаю, дорогой доктор. Какого же вы мнения об этой таинственной истории?

— Г. директор, я и теперь предпочел бы еще не высказываться. Но на основании своих наблюдений и вычислений я все же, кажется, могу сказать, что…

— Что? Говорите же, дорогой доктор!

— Что… как это ни кажется фантастичным и ненаучным… какое-то неизвестное небесное тело, — огромное, колоссальное, — приближается с невообразимой быстротой к нашей планетной системе…

— В таком случае, оно давно должно было быть видно и было бы замечено какой-нибудь обсерваторией?..