Карен Тревисс - Колониальный лекарь Страница 4

Насколько я мог судить, серый уже умер. Он него сильно и резко пахло мускусом и серой, а чудесный мех расползался под моими перчатками, словно гнилой ковер.

— Мертв, — констатировал я и, прижав к груди два сжатых кулака, как можно выразительнее вздохнул. — Мне очень жаль, но он мертв.

Трое черных посмотрели на меня, и я заметил, что их зрачки, еще недавно открытые во всю радужку, сузились до размеров булавочной головки. И они не гудели. Они молчали и смотрели на меня. Потом все трое развели руки широко в стороны.

Пожав плечами, я перевернул тело и сразу понял, чем сегодняшний случай отличается от десятков предыдущих. На спине серого я увидел выходное отверстие диаметром сантиметра два. Норники пользовались копьями и дубинками, которые не производили подобных разрушений — это я знал точно. Передо мной было огнестрельное ранение. Года полтора назад один солдат случайно прострелил себе ногу, и его рана выглядела точно так же.

Я жестом пригласил черных сесть на пол и, сорвав с рук перчатки (мне не хотелось, чтобы от моего коммуникатора пахло норниками), вызвал на связь командира базы. Во все времена врач — даже такой, как я — имел право в чрезвычайных обстоятельствах обратиться напрямую к самому высокому начальству.

— Я немедленно начну расследование, — пообещала майор Да Сильва. Я не знал, приходилось ли ей и раньше сталкиваться с норниками, но за все время, пока она находилась в операционной, женщина ни разу не опустила и не отвела взгляда. Норники продолжали размахивать руками, и я решил, что так они выражают гнев.

— И если окажется, что виновен кто-то из моих подчиненных, — добавила Да Сильва, — этот человек очень пожалеет о своем поступке.

Как объяснить это норникам, я не знал. Ждать, пока подойдет кто-то из наших лингвистов, я тоже не мог; впрочем, вряд ли они сумеют мне помочь. Поэтому я согнулся в три погибели и горестно замычал, стараясь показать норникам, что приношу им самые глубокие извинения и скорблю вместе с ними.

Трое черных внимательно следили за моей пантомимой. Когда я закончил, они дружно повернулись к двери, но на пороге снова остановились. Один из них с гневом взмахнул в воздухе сжатым кулаком, а затем все трое исчезли.

— Я еще никогда не видел их такими, — сказал я Да Сильве. — Похоже, они не на шутку рассержены.

Майор Да Сильва потирала лоб с таким видом, словно у нее вдруг разболелась голова.

— Пожалуй, нам повезло, что норники вооружены только камнями и палками, — проговорила она.

— Вы ведь собираетесь расследовать этот случай, не так ли, мэм?

— Хорошо же вы обо мне думаете! Или, может быть, вам кажется — я была рада узнать, что мои люди стреляют по аборигенам просто для забавы?

— Простите, мэм, но это именно ваши люди — больше некому. Только как узнать, кто именно?.. Скажите, на базе есть оборудование для проведения баллистической экспертизы или нам придется обращаться в штаб?

Темные с проседью волосы надо лбом Да Сильвы — там, где она их терла — встали дыбом, как у сердитого ежа.

— Думаю, справимся своими силами. Большинство личного состава попало на базу из инженерных подразделений: эти парни способны собрать любую установку. Впрочем, я и без всякой экспертизы вижу, норника застрелили из снайперской винтовки. В моем подразделении одна такая винтовка приходится на пятьдесят солдат — это не слишком много. Думаю, военная полиция сумеет быстро выяснить, кто стрелял — у них есть свои методы.

— Надеюсь, солдаты не начали охотиться на норников от скуки. Для боевых частей здешняя служба весьма однообразна.

— Может быть, аборигены пытались напасть на посевы? — проговорила Да Сильва, но тут же покачала головой. — Нет, им это ни к чему. Они никогда нам не досаждали.

— Вы будете держать меня в курсе?

— Разумеется.

Я знал — Да Сильва сдержит слово. Многие уверены, что под внешним лоском и вежливостью военных скрывается дикарь, которому не терпится выбраться наружу, но это не так. Напротив, часто военные проявляют порядочность и выдержку там, где гражданский давно бы начал рвать своих соседей в клочья.

Три дня спустя Да Сильва действительно прислала мне сообщение. Один из пехотинцев за бутылку самогона дал свою винтовку на прокат семнадцатилетнему колонисту. Убийство норника, таким образом, переходило в компетенцию гражданских властей. Солдат уже сидел на гауптвахте, ожидая отправки в штаб — ему предстояло отвечать перед военным судом.

Солдату грозило пять лет тюрьмы. Колонисты же решили не наказывать подростка, так как были уверены, что инцидент не повторится.

Скоро я заметил, что норники перестали обращаться ко мне за медицинской помощью, и это меня серьезно встревожило. Однажды в обеденный перерыв я специально отправился в степь и долго бродил в высокой траве, высматривая аборигенов. Мне пришлось отойти довольно далеко, прежде чем я увидел группу примерно из двух десятков взрослых норников. Они не собирали семена трав, а просто сидели на земле небольшими группами — серые и черные вперемежку — и как будто о чем-то беседовали. Заметив меня, они поглядели в мою сторону, а потом вернулись к прерванному разговору. Только двое встали и несколько раз резко запрокинули головы назад, приветствуя меня.

Сейчас мне кажется, что, когда на следующее утро раздался сигнал тревоги, я даже не очень удивился, словно подсознательно ожидал чего-то подобного. Меня он застал в моей крошечной ванной комнатке, куда каким-то чудом втиснулись душевая кабина, раковина и унитаз. Как ни странно, в санузлах не было выводов системы оповещения, зато они имелись во всех коридорах базы, так что не услышать эти резкие, короткие звонки было просто невозможно.

Одеться я еще не успел. Накинув на плечи халат, я выглянул в коридор и увидел там нескольких моих коллег — тоже более или менее раздетых; они прервали утренний туалет и вышли из кают, чтобы выяснить, что происходит. Люди взволнованно переговаривались, но никто пока не знал ничего конкретного.

Потом кто-то крикнул, что норники убили фермера по фамилии Мур, когда тот проверял влагосодержание на экспериментальном поле, засеянном новым сортом пшеницы. Мура я не знал, даже никогда не слышал о нем.

— Вот бы не подумал, что норники способны на такое! — сказал мой сосед Мартин Сенгупта, инженер-гидравлик. — После стольких спокойных лет!..

Я закрыл дверь и стал одеваться. Да, после стольких спокойных лет…

Утренний инцидент широко освещался в электронной Сети, объединявшей базу и поселение колонистов. Несколько человек на базе и в поселке были заняты исключительно тем, что поддерживали Сеть в рабочем состоянии, хотя, учитывая, что людей на Гере было всего немногим больше двух с половиной тысяч, встретиться с нужным человеком лично по-прежнему было проще и удобней. Впрочем, кое-какие преимущества у Сети имелись. Боб, например, покрыл стены своей каюты специальной краской-люминофором, обладающей свойствами видеоэкрана, на который он мог вызывать любые ландшафты. Было время и я подумывал о чем-то подобном, но в конце концов ограничился небольшим экраном площадью около одного квадратного метра.