Бертрам Чандлер - Зал славы Страница 4

Если бы кое у кого возникли другие ассоциации… Эта мысль уже неоднократно посещала Граймса. Но он не слишком тешил себя надеждами.

Путешествие оказалось куда более приятным, чем предыдущее, которое Граймс проделал на борту многострадального «Благочестия». Прежде всего, на это раз рядом была Соня. Во-вторых, он сам командовал судном — судом, знакомое ему как собственные пять пальцев и столь же послушное. Конечно, «Дальнему Поиску» было не сравниться с каким-нибудь фешенебельным лайнером. Но здесь было вполне комфортно, а главное, уютно. В воздухе витали ароматы женских духов, табачного дыма и хорошей еды — а не отвратительной вони дезинфицирующих жидкостей. По коридорам плыли обрывки мелодий. Проигрыватель в кают-компании не умолкал, отрывки классических опер сменялись последними хитами — но никогда здесь не раздавались заунывные псалмы и гимны неокальвинистов.

Как-то Граймс поделился этим наблюдением с Клариссой. В ответ она только фыркнула.

— Ты не с ними, папочка. Ты определенно не с ними. Что касается нас, то пусть уж лучше это корыто напоминает публичный дом, чем летающий морг.

Коммодор усмехнулся.

— Если лучшее, что «люди-цветы» могут сделать — это воскресить манеру общения, принятую у хиппи середины двадцатого века, то, боюсь, разница невелика.

— Любая религия ведет свои службы и пишет свои священные писания на языке древних, — она произнесла это очень серьезно, но тут же рассмеялась. — Я ни о чем не жалею, Джон. Поверьте, я ни о чем не жалею. Я вспоминаю «Благочестие» — ректора Смита, пресвитера Кэннона*4, эту дьяконессу-драконессу — и понимаю, насколько мне повезло. Конечно, могло повезти больше…

— Больше?

— Ну… если бы Ваша очаровательная длинноногая рыжая Соня осталась дома.

— А заодно и некий даровитый телепат, за которого ты вышла замуж.

Она смягчилась.

— Я шучу, Джон. Прежде, чем мы с Кеном встретились — я имею в виду, как встречаются обычные люди — между нами, похоже, уже что-то было. Сейчас я вполне довольна жизнью. И чувствую, что этим я обязана Вам. Кен был против участия в экспедиции, но я настояла. Я постараюсь сделать все, что смогу, чтобы помочь в ваших… исследованиях.

— Даже повторить то представление?

— Даже повторить то представление.

— Надеюсь, нам удастся обойтись без этого.

— Честно говоря, я тоже.

Наконец перелет закончился. Манншенновский Движитель «Поиска» был остановлен, инерционный двигатель работал на холостом ходу — только для того, чтобы поддерживать на борту минимальный уровень гравитации. «Дальний поиск» лег на орбиту и поплыл над одинокой планетой — сферой в голубых и зеленых пятнах, висящей в темноте. Пришло время доставать карты — старые и новые, которые Граймс составил собственноручно при содействии офицеров «Меча Приграничья».

— Здесь, — произнес коммодор, касаясь коротким указательным пальцам в нижний угол карты, — находится космопорт. Вернее, находился — сейчас на его месте просто воронка. Кому-то или чему-то понадобилось покончить с «Благочестием», уж извините за каламбур. А вот здесь город — он называется Эндерстон, стоит на восточном берегу реки Усталой.

— Даже самые усталые реки порой добираются до моря, — заметила Соня. — Похоже, первопоселенцы были жизнерадостные ребята.

— Я уже говорил тебе: здешнюю атмосферу трудно назвать праздничной. А здесь, на берегу Сумеречного Озера, есть спортивный стадион, туда приземлялся «Меч Приграничья». За неимением космопорта пришлось довольствоваться этим местом — все же лучше, чем ничего.

Он оставил карту и подошел к огромному экрану, на котором красовалось крупномасштабное изображение планеты.

— То, что вы только что видели, располагается к востоку от утреннего терминатора. Вот эта линия вроде буквы «S» — река Усталая, а это пятно, похожее на осьминога, который попал под каток — Сумеречное Озеро. Город слишком зарос, и его отсюда не видно.

— Ты у нас главный, — сказала Соня.

— Совершенно верно. А посему я полагаю, что кое о чем стоит позаботиться заранее, — он повернулся к старшему помощнику. — Коммандер Вильямс, курс на место посадки.

— Место посадки выбрано, сэр.

Офицеры заняли противоперегрузочные кресла и пристегнулись. Через секунду ожили динамики интеркома.

— Всем приготовиться к посадке! Всем приготовиться к посадке! Всем бездельникам — разойтись по каютам!

И тут же взвыли поворотные гироскопы. Корабль начал разворачиваться, пока не образовал относительно поверхности планеты четкий перпендикуляр. Почти сразу он начал снижаться, но выпущенные им ракеты-зонды обогнали его и уже входили в верхние слои атмосферы. Еще немного — и над каждой раскрылся парашют, а сзади тянулся длинный, бесконечно длинный шлейф белого дыма.

«Дальний поиск» уверенно опускался — не слишком быстро, не слишком медленно. На какое-то время Граймс позволил себе нечто вроде действительно свободного падения. Но едва первая из ракет повернула на запад, попав в струйное течение, коммодор запустил подруливающие двигатели. Корабль опускался все ниже и ниже. Казалось, он по-прежнему свободно падает под собственным весом — но эта бесконтрольность была мнимой. Картина на экране обзорного монитора менялась. Теперь внизу можно было разглядеть город — скорее, скопление развалин — на берегу реки. Рядом, ближе к озеру, виднелся четкий овал — тот самый стадион. Среди индиговой поросли еще можно было разобрать надпись «Eau de Nil»*5. Последняя ракета полетела вниз, толстый шнур дыма, тянувшийся за ней, был почти вертикальным. Пушистый хвост пламени постепенно темнел и исчезал.

Граймс вздрогнул. Ощущение дежа вю было необычайно сильным и зловещим. Но, черт возьми, он действительно видел это прежде! Он уже бывал здесь. Место посадки было выбрано чуть иначе — но в остальном все повторялось до мелочей, даже ракеты падали также медленно, словно нехотя. И снова ему почудилось, что он чувствует присутствие неких сверхъестественных сил. Враждебных или доброжелательных? Ясно было одно: они собрались здесь, чтобы не допустить посадки корабля.

И все же корабль приземлился.

Это был самый легкий толчок, самый тихий скрип, самый мягкий вздох амортизаторов, с которым огромная масса корабля когда-либо опускалась на три опоры своего посадочного устройства.

Корабль приземлился.

— Двигатели — стоп! — мягко произнес Граймс. Звякнул колокольчик корабельного телеграфа, генераторы инерционного двигателя что-то пробормотали, обращаясь сами к себе, и смолкли. Корабль приземлился. Шелест вентиляторов не нарушал, а словно усиливал тишину.