Василий Бережной - Сакура Страница 4

- Теперь вы наш, Окуно-сан, - произнесла Кьоко. - Поздравляю вас. Скоро вы получите задание.

- Вы убедитесь, что не ошиблись во мне, - прошептал Окуно, опускаясь на циновку у ее ног. Какое-то новое неизведанное чувство самопожертвования, самоотречения охватило его. До этого дня жил он только для себя, а теперь начиналась другая жизнь - для Кьоко, для Мики, для всех!

- Хотите, Кьоко-сан, покажу вам Токио? Вы ведь его не знаете. Вы ведь были ребенком, когда этот злосчастный Уникум...

- Да, город мне только снится. - Кьоко положила руку ему на голову. - Мы пойдем. Но не сейчас.

- Завтра?

- Хорошо, пойдем завтра. А сейчас - до свидания. Уходя, Окуно удивлялся сам себе: без саке * хмельной.

Они осматривали город с ажурной башни - такой высокой, что у Кьоко даже голова закружилась. Поднялись на лифте, вышли на застекленную смотровую веранду, и перед их удивленным взором предстала безбрежная панорама Токио, затейливо расшитая гирляндами электрических огней. Многокрасочные рекламы, словно созвездья, мигали, исчезали, вспыхивали с новой силой.

Мчались электропоезда, автострады запружены были автобусами и легковыми машинами. Потоки транспорта послушно останавливались перед красным светом и энергично возобновляли движение, когда вспыхивал зеленый.

Окуно протянул Кьоко бинокль.

Она посмотрела в него, потом вздохнула:

- И в поездах никого, и в автобусах тоже... Никогошеньки, ни одной живой души!

- Да, город совершенно безлюден.

- Так для кого же все это движение? Какой в нем смысл?

- Не знаю, Кьоко-сан.

- Какая-то бессмысленная игра, маскарад. Мертвый город. Мне тяжело на это смотреть, Окуно-сан.

По улице мчались автомобили, но Окуно и Кьоко решили и назад идти пешком. Шли молча, склонив головы, как на похоронах.

Улицы полнились шорохом шин, рокотом моторов, но все эти звуки только усиливали впечатление мертвой тишины, навалившейся на огромный город. Безлюдье - вот что угнетало.

У Отани-отеля Кьоко остановилась. Величественное

* Саке - рисовая водка.

здание до краев залито было ярким светом. Просторный холл, выстеленный громадным ковром, дышал пустотой. Кьоко почему-то захотелось походить по этому ковру, ощутить его мягкость.

Прозрачные двери сами раздвинулись перед ними. И едва Кьоко и Окуно вошли, их неожиданно оглушил мощный динамик:

- Кто посмел игнорировать запрет? Предъявить пропуска!

- Беги! - шепнул Окуно. - Скорее!

Кьоко бросилась к дверям, они пропустили ее, и она побежала вниз.

- Пропуск!

Рука Окуно Тадаси машинально потянулась к карману, но он тут же отдернул ее. "Наказание неотвратимое и тяжкое. А в респираторе разве узнают? Бежать, бежать!.."

Бросился вслед за Кьоко, но прозрачные двери уже были заблокированы. Ударил плечом, боль обожгла его, а двери не сдвинулись с места.

- Попытка к бегству отягощает вину!

Динамики обстреливали его со всех сторон. А он лихорадочно ощупывал взглядом стены: где выключается свет? Побежал к лифту - здесь двери услужливо отворились, и он едва не вскочил в кабину. Да это ведь ловушка, ловушка! Спрятался в тени четырехгранной колонны, прижался к ней спиной, замер.

Времени мало, совсем мало. Несколько минут - и примчится железная команда. Роботы беспощадны. А если по лестнице вверх? На крышу? Нет, это тоже не выход из положения. А фотоэлементы не замечают: он - в тени. Держаться тени... тени...

Только тогда, когда послышался рев двигателей вертолета, а у подъезда загрохотала танкетка, Окуно решил наконец, куда бежать. В сад! Ведь вокруг отеля - сад, и кажется, дверь в сад не автоматическая.

- Стой!

Окуно уже вбежал в узенький полутемный проход, перебежал холл, а вот и выход! Толкнул дверь и очутился на площадке, усыпанной гравием.

Сад освещен, но кусты и деревья отбрасывают темные тени здесь можно спрятаться!

Лег под куст рядом с ручьем, ощутил, как тело воспринимает тепло нагретой за день земли. Трава тоже была теплая, сонно плескался ручей. Все это понемногу успокаивало. Однако Тадаси следил за острыми вспышками фонарей в холле отеля и думал, что же делать дальше. Дверь в сад они конечно же быстро найдут, и тогда...

И вдруг он вспомнил, что когда-то, будучи еще мальчиком, видел здесь металлических лошадей...

Встал и, перебегая от тени к тени, бросился в глубину сада. Снял респиратор, бросил в траву.

Вот они, бронзовая кобылица с жеребеночком-стригунком головы подняты, уши насторожены, подняты хвосты, Они словно встревожены тем, что здесь происходит, - со всех сторон острые шпаги синеватого света рассекают сумрак, и вот уже слышится топот металлических ног. Одним махом вскочил Окуно на бронзовую кобылицу, правой рукой вцепился в гриву, левую отставил в сторону и в такой позе замер, словно и он тоже вылит из бронзы.

Роботы рыскали по саду молча. Окуно видел, как один из них наклонился и поднял его респиратор, валявшийся в траве. Поднес к своему объективу, затем сунул в боковую сумку и двинулся дальше вдоль ручья. Еще два робота, освещая каждый уголок, медленно приближались к его сектору.

"Хотя бы не светили в лицо... - думал Окуно Тадаси. Моргнул глазами - пропал. Шевельнусь... Нет, нет, выдержать, окаменеть!"

Свет двух рефлекторов - словно голубоватые мечи. Проклятые роботы так и размахивают ими, как будто задались целью искромсать все живое.

Приближаются...

"Статуи слепы. Закрыть глаза".

И в это мгновенье световые мечи полоснули его по лицу. Лучи были такие интенсивные, что даже перед закрытыми глазами поплыли, закружились оранжевые круги. Мгновенье, другое и они начали темнеть, расплываться...

Кажется, роботы прошли мимо. Но Окуно не шевельнулся, пока не услышал, что топот тяжелых нечеловеческих шагов совсем утих.

Через некоторое время послышался рев моторов - удаляющийся, глухой.

Окуно Тадаси спрыгнул с кобылицы, погладил ее бронзовую гриву и, осторожно оглядываясь, вышел из сада.

Кьоко ждала его на подземном перроне. Как только увидела, что он вышел из полумрака и смешался с толпой, бросилась навстречу, расталкивая людей, протягивая руки.

- Наконец-то! Я так волновалась! Сакура моя спит, вот я и вышла...

Окуно усмехнулся.

- Ты хотела сказать - наша сакура, Кьоко-сан?

- Наша, наша, Тадаси-сан... Любимый мой. Пойдем.

Из узенького коридора Окуно попал в просторное помещение. Потолок по периметру освещен лампами дневного света, пол из серого пластика поцарапан ногами роботов. Ни мебели, ни каких-нибудь других вещей, конечно, нет. Пусто и голо. Прямо перед ним в стене чернело два прямоугольника входов.

Окуно огляделся, прислушался.

Где-то далеко-далеко что-то гудит, создавая равномерный шумовой фон. Если напрячь слух, можно различить отдельные звуки - щелканье, плеск, вибрацию. Все это ему знакомо с того времени, когда он работал здесь инженером внутренней службы. Потом внутреннее обслуживание тоже было передано роботам. Уникум удалил из своих секций людей - теперь Окуно понимает почему. Обогатившись человеческой наукой и научившись самостоятельно развивать и совершенствовать знания, Электронный Мозг решил стать целиком и полностью независимым и автономным. Боится людей? Возможно. Конечно' же роботы надежнее, чем люди. Запрограммированные на быстрое и точное исполнение приказов, лишенные эмоций и способности думать, разве они не обеспечивают технический надзор за бесчисленными секциями, контурами и каскадами Мозга?