Евгений Лотош - Птенцы соловьиного гнезда Страница 4

Покрутив головой, зверек спрыгнул на пол и замер посреди комнаты. Его ноздри настороженно раздувались.

— Парс, сидеть у окна — тихий режим — заряжаться светом, — полушепотом сказала ему девушка.

— Буду паинькой, пойду перекушу воздухом, — забавным высоким голосом согласился зверек. Он скользнул по полу через комнату, одним ловким прыжком взмахнул на подоконник, улегся головой к стеклу и замер. Только уши продолжали ходить из стороны в сторону.

— Забавная игрушка, — пробормотал доктор. Все-таки какая она еще девчонка… Умница, небесное дитя, но девчонка. В куклы бы ей еще дома играть надо, а не лезть в кровь и грязь хирургического отделения.

— Его Лика программировал, — немного смущенно пояснила Карина. — Я сама не очень в таких вещах разбираюсь. Палек — мой сводный брат, он весной в университет поступил на инженерно-строительный.

— И что, ему хватает подзарядки от фотоэлементов? — полюбопытствовал доктор.

— Не совсем. Раз в три-четыре дня… ну, смотря сколько он на свету проводит, ему нужно к розетке подключаться. Но он умный, сам за батареей следит. Даже адаптер в розетку сам вставлять умеет. Доктор Кулау, а твоя секретарша — она чоки?

— Да, — скривился заведующий, — чоки. Один полоумный меценат подарил в благодарность за хорошо проведенную операцию. Лучше бы пару новых лазерных скальпелей нам купил за те же деньги.

— Но она очень хорошая чоки, — задумчиво сказала Карина. — Правдоподобная. Ее при невнимательном взгляде от человека отличить сложно. На улице даже я могла бы не заметить.

— Даже ты? — приподнял бровь заведующий.

— Ну… я наблюдательная, — как-то слишком быстро откликнулась девушка. — Господин Кулау, так я зачислена в интернатуру? Я должна выполнить какие-то формальности?

— Зачислена, — проворчал доктор. — На все пять периодов. Что на пять — хорошо, обычно первогодки больше чем на два-три периода не задерживаются и толком ничему научиться не успевают. Надо подумать, кого тебе в кураторы назначить. Завтра решу. Формальностей не требуется — приказ сегодня выпустят, при случае распишешься, и все.

— Спасибо, доктор Кулау! — кивнула Карина. — Какие операции меня поставят делать?

— Операции? — поразился Кулау. — Однако самоуверенности тебе не занимать! До самостоятельных операций интернов-первогодков вообще не допускают. Может, после шестого курса, когда устроишься в интернатуру второй ступени, году на втором в поликлинике доверят что-нибудь простенькое, на конечностях… но никак не раньше. К сложным полостным операциям тебя допустят только после того, как получишь диплом специалиста и несколько лет поработаешь ассистентом оперирующего хирурга. Задача интерна первой ступени — привыкнуть к обстановке больницы. Утки из-под пациентов я тебя выносить не заставлю, конечно, но в целом ты сейчас скорее медсестра и санитарка, чем врач. Перевязки, дежурства, обходы, подать-принести инструменты на операциях, чтобы к крови привыкала, все в таком духе.

— Но я привыкла к крови и грязи, — пожала плечами девушка. — Я работала на каникулах санитаркой и младшей медсестрой в госпитале у нас в Масарии. Я много раз делала перевязки и даже зашивала порезы. Папа сразу предупредил меня, что если хочу стать врачом, то не должна ничем брезговать. Так что если надо, я могу и утки выносить, и за лежачими ухаживать.

— Да ты, молодая госпожа, и с места-то иного лежачего не сдвинешь, — фыркнул Кулау. — Хотя наличие у тебя опыта говорит, несомненно, в твою пользу. Но до операций ни я, ни куратор тебя не допустим, уж извини. Живое тело кромсать, знаешь ли, совсем другое, чем трупы в морге.

— Я работала с медицинской куклой. Не очень глубоко, но работала — переломы и травмы конечностей, некоторые полостные операции вроде вырезания аппендикса… Я даже малотравматическую холецистэктомию делала!

— Ого! — заведующий даже присвистнул. — Я и не знал, что в Масарийском университете есть медицинские куклы. Если не считать нашего, слышал только про Оканакский и несколько частных университетов.

— В Масарийском университете ее нет, — покачала головой Карина. — Папа оплатил мне практику в Барсании.

— У тебя понимающий и… весьма богатый отец, — заведующий задумчиво потер подбородок. — Это очень недешевое удовольствие, даже если не считать дорогу и проживание. Скажи, он у тебя врач?

— Ну… — девушка внезапно смутилась, и Кулау подозрительно посмотрел на нее. Что еще за секреты? — Не совсем. Он много чего знает, но он не врач. И он не богатый, просто хочет, чтобы я училась как можно лучше. Знаешь, — она неловко улыбнулась, — он мне и Парса купил совсем случайно. Я на него в витрине такими глазами посмотрела… А ведь он просто игрушка, даже регенерировать не умеет. Зато обучение папа оплачивает даже самое дорогое.

— Весьма похвальный подход с его стороны, — сухо сообщил Кулау. — Итак, молодая госпожа, считаем, что с твоим трудоустройством мы все утрясли. Я сегодня же переправлю в бухгалтерию приказ о твоем зачислении в первогодичную интернатуру. Завтра можешь не появляться — даю тебе день на акклиматизацию, все-таки другой часовой пояс. Послезавтра жду к семи утра. На утренней планерке представлю тебя коллективу, познакомлю с куратором, ну а дальше — рутина, к которой тебе не привыкать.

— Спасибо, доктор Кулау! — Карина одним изящным движением поднялась со стула, и заведующий только теперь оценил мускулистую тренированность ее обнаженных рук и ног и изящную уверенность движений миниатюрной фигурки. А ведь девочка наверняка училась в балетной школе или спортивным танцам. Да, хотел бы он в детстве иметь такого папашу, не жалеющего денег на обучение отпрысков! — Мне не нужно акклиматизироваться. Я появлюсь завтра в семь. Я… — она поколебалась, но потом выпалила: — Я хочу спасать жизни, доктор Кулау. Пусть хоть как, хоть медсестрой, но спасать. Я буду очень стараться!

Она снова формально поклонилась и скомандовала:

— Парс, идем в поход!

Зверек, про которого заведующий уже успел забыть, шустро спрыгнул с подоконника и нырнул в ее сумку. Она замкнула застежку, легко подхватила сумку и, улыбнувшись на прощание, вышла. Заведующий грустно улыбнулся ей вслед. Еще одна молодая девочка, наивная и горящая энтузиазмом, еще не привыкшая смотреть на пациента, как на кусок говорящего мяса, от которого всего лишь следует как можно точнее отрезать лишнее. Сколько таких прошло через его кабинет! Из одних получались хорошие врачи, из других — середнячки или совсем никудышные, но все же — все же как приятно вспоминать их наивный энтузиазм, который так быстро смывает волна серых однообразных будней…