Николай Баранов - Сеятель у порога Страница 4

Что-то непонятное. А непонятное — значит опасное. Во всяком случае, исходить нужно из этого. Опять же предупреждение из управления службы, словно они там знают что-то, что неизвестно здесь, на орбите.

Три из четырёх приёмных ангаров три оказались свободны. Люки приглашающе раскрыты и корабль начал медленно приближаться к одному из них. У Андрея вид распахнутого люка вдруг вызвал ассоциацию с распахнутой пастью какого-то монстра, прикинувшегося творением рук человеческих, в которую добровольно лез корабль. Тело невольно напряглось, когда космолёт начал входить в ангар. Горелов расслабил мышцы и стряхнул с себя наваждение. Глянул на пилотов — не заметили ли, что их новоявленному начальнику не по себе. Но те были сосредоточены на управлении и не обращали на него внимания.

Космоплан полностью вошёл в ангар и завис в метре от пола. На заднем обзорном экране было видно, как автоматы смыкают четыре лепестка люка, отсекая голубоватый свет Земли, сочащийся из проёма. Эта картина вновь неприятно напомнила захлопывающуюся пасть. Горелов про себя чертыхнулся.

Люк закрылся. Одновременно вспыхнул яркий свет, включенный теми же автоматами.

— Садимся, — сказал Каминский и, подтверждая приказ, ткнул пальцем в пол ангара.

Зденек кивнул и нажал тумблер, включающий причальные магниты. Космолёт с довольно ощутимым толчком прилип к полированному металлу пола.

— Прибыли, — сообщил пилот с нотками гордости за безупречно выполненный манёвр причаливания.

— Будем выходить? — излишне деловито, как показалось Горелову, спросил Кшиштоф, поворачиваясь к нему.

— Будем. Вот только… Возьмём парализаторы.

Горелов заметил, как удивлённо глянул на него Зденек. Но Каминский согласно кивнул и, поднявшись с места, полез в оружейный шкаф. Через пару минут он передал, уже стоящим в шлюзовой камере пилоту и инспектору по парализатору. Другие виды оружия на космических объектах гражданского подчинения были запрещены. Это правило диктовалось элементарным здравым смыслом: пуля, а тем более импульс излучателя, способны пробить наружную стенку космического аппарата, что грозит гибелью всем его обитателям. Нельзя сказать, что необходимость применения оружия возникала слишком часто, но всё же прецеденты имели место.

Ангар, где находился космоплан, в принципе, мог быть герметизирован, но такую операцию проводили крайне редко. Только при необходимости использовать его в качестве ремонтного дока для прибывших кораблей. Обычно же в нём царил вакуум. Поэтому спасателям пришлось шлюзоваться два раза. В первый раз — при выходе из космоплана в вакуум ангара и во второй — на входе в жилой сектор станции. Последнее шлюзование шло довольно долго — станция была старой и механизмы её не могли соперничать в быстродействии с механизмами новенького космоплана службы спасения.

Пока спасатели терпеливо дожидались окончания шлюзования, ими постепенно овладело чувство мрачной уверенности, что на станции случилось что-то серьёзное — шлюзовая камера имела связь с центральным постом и, по традиции, их должны были оттуда поприветствовать и спросить о цели прибытия. Но динамики под потолком не издавали ни звука.

— Спят они все, что ли? — нарушил тяжёлое молчание Зденек.

Его голос, раздавшийся неожиданно громко в шлеме скафандра, заставил Горелова вздрогнуть. В очередной раз выругавшись про себя, он открыл крышку пульта управления скафандром на поясе и убавил мощность динамиков шлема.

Наконец загорелась зелёная лампочка над дверью, оповещая о завершении шлюзования.

— Приготовились, — буркнул Андрей и, взяв парализатор наизготовку, встал справа от двери. Спасатели встали слева. Сработали автоматы и дверь, чмокнув уплотнителями, отошла в сторону. В проёме был виден пустой, тускло освещённый коридор.

Зденек откинул забрало шлема и втянул носом воздух, словно принюхиваясь.

— Никто не встречает, — голос пилота звучал напряжённо.

Андрей открыл рот, чтобы сделать Валевскому выговор за открытое забрало, но командир космоплана опередил его, выразительно постучав согнутым пальцем по шлему, предварительно кашлянув, чтобы привлечь внимание пилота. Тот стушевался и быстро загерметизировал скафандр. Предосторожность не была излишней. Мало ли что могло здесь случиться — эпидемия, утечка ядовитых газов, разгерметизация, наконец.

— Молодой… Опыта маловато, — оправдывая подчиненного, обронил Каминский.

Коридор, в который проникли спасатели, представлял собой длинную трубу, берущую начало в центре диска станции и заканчивающуюся в пятидесяти метрах от неё гнездом из четырёх приёмных ангаров — предосторожность на случай возможной аварии при причаливании кораблей.

Станции было придано вращательное движение, позволяющее поддерживать силу тяжести, близкую к земной. В более современных станциях и крупных кораблях применялись генераторы искусственной гравитации, но удовольствие это было дорогое и переоборудовать старые станции этими генераторами пока не спешили.

Так как труба-коридор, куда проникли спасатели, являлась осью вращения, здесь, как и в приёмном ангаре, царила невесомость. Стояли они благодаря магнитным подошвам скафандров. Ходить здесь было неудобно. Поэтому, подавая пример подчинённым, Горелов отключил магниты и, отталкиваясь от специальных выступов на медленно вращающихся стенках, поплыл в глубину коридора. При входе в станцию коридор сильно расширялся, образуя лифтовую площадку. От неё по направлению к внешнему краю диска станции отходили лифтовые шахты, соединяющие её четыре яруса: нижний — жилой, расположенный на внешнем крае диска и три служебного и научного назначения.

Оттолкнувшись в последний раз, Андрей в полете перевернулся вперёд ногами и, довольно мягко, 'приземлился' рядом с отверстием одной из лифтовых шахт, закрытым заслонкой. Здесь можно было стоять без использования магнитных подошв — тяжесть составляла четверть земной.

Глухо стукнувшись подошвами о пластик пола, рядом с ним 'приземлились' оба спасателя. Все трое внимательно осмотрелись. Помещение оказалось довольно обширным и тусклого дежурного освещения для его осмотра было маловато.

— Валевский — налево. Кшиштоф — направо, — распорядился Горелов. — Всё тщательно осмотреть. Потом — ко мне. Я остаюсь здесь.

Слегка покачиваясь: сила тяжести была всё же мала, Зденек и Кшиштоф пошли в указанных направлениях. Обогнув кольцо лифтовой площадки и встретившись на противоположном её конце, они уже вместе вернулись к Горелову.

— Пусто, — доложил Каминский. — Никого. Повреждений также не видно.