Пол Филиппо - Ваятель Страница 4

Больше мне ничего не снилось. Наутро я проснулся от боли в опухших кистях рук.

* * *

Я всегда гордился обстановкой своего кабинета в клинике. Стены, обшитые панелями из натурального дерева, увешаны дипломами, лицензиями и сертификатами Медицинской ассоциации, на полу пушистый ковер цвета бургундского вина; застекленная горка красного дерева у дальней стены выгодно демонстрирует коллекцию античных objets d'art. Неправильной формы кристалл на моем столе доставлен из русской колонии на Марсе; он обошелся мне в четыре носа и две подтяжки грудей. Композицию завершает великолепная голограмма внушающего уважение здания Института Бэннекера. Конечный эффект - общая атмосфера уверенного спокойствия и престижа, оказывающая весьма благоприятное воздействие на перспективных пациентов.

После ужасной ночи комната казалась мне безвкусной декорацией, вызывающей лишь одно, вполне определенное желание: немедленно покинуть ее. Увы, я не мог его осуществить, принимая во внимание мою практику, репутацию и вес в обществе…

К тому же беседа с сидящей напротив женщиной никак не способствовала бодрости духа.

Дама безумно меня раздражала.

Ее нельзя было назвать вздорной, кичливой или надменной; как раз с такими пациентками я сталкивался постоянно и наловчился срезать их одной-двумя репликами. Напротив, эта женщина демонстрировала ту степень болтливой доброжелательной тупости, которая кого угодно доведет до белого каления. Каждый мой вопрос, казалось, лишь сообщал дополнительную энергию бессмысленному потоку несвязных реплик относительно людей и событий, о которых я ровно ничего не знал и знать не хотел. Пытаясь выяснить, что она намеревается сделать со своим телом, я получал взамен хронику ее светской жизни за истекшие полгода.

При ее внешности подобная безмозглость казалась еще более удручающей…

Когда бы крылатой богине Победы удалось донести свое лицо нетронутым до наших дней, несомненно, они смотрелись бы друг в друга как в зеркало. Классический орлиный профиль на нежной лебединой шее, огромные глаза (пустые, как у кошки), очень коротко подстриженные платиновые волосы плотно облегают великолепный череп. Мех и шелка она носит с небрежностью королевы.

Странно, подумал я, но в мою жизнь вдруг начали врываться женщины. Сначала Жанин, потом та девочка, Хана, о которой я почему-то думаю все утро. И вот, пожалуйста, еще один персонаж… Эми Сан-жур - так она назвалась.

Мне всегда нравилось общаться с женщинами, я предпочитал их компанию мужской. Возможно, потому, что ими легче управлять? Но теперь (холодный отказ Жанин, Хана, постоянно занимающая мои мысли) роли, кажется, переменились.

- Мисс Санжур, - быстро проговорил я, когда она на миг замолкла, чтобы перевести дыхание. - Мне кажется, вы страдаете так называемой общей слабостью.

Насколько я понял, это и впрямь был лейтмотив ее бесконечного монолога.

- Что?.. Ах да, конечно! Какой вы чуткий, доктор Строуд. Да-да, это и есть моя проблема. У меня просто нет сил, чтобы справиться со всеми делами, которыми я вынуждена заниматься! Даже подумать страшно! Бесконечные приемы, свидания, путешествия, благотворительные мероприятия… Это так утомительно!

- Рекомендую недельный курс повышения общего тонуса, - авторитетно заявил я, прикидывая, сколько же удастся из нее вытянуть. - Я поработаю над вашими мышцами, возможно, следует повысить синтез АТФ… Скажем, с завтрашнего дня?

Она нахмурилась. На прозрачном лице было прямо-таки написано, что она лихорадочно листает в уме записную книжку. Наконец тонкая морщинка на ее лбу разгладилась.

- Ну разумеется, доктор, ведь здоровье превыше всего, не правда ли? Я просто обязана поставить себя на ноги!

- Вы абсолютно правы, - любезно заверил я, поднимаясь, чтобы проводить ее до двери. Моих ноздрей слегка коснулся изысканный запах дорогих духов. Какое все-таки печальное несоответствие тела и разума.

В дверях она остановилась и протянула руку. Мне не оставалось ничего иного, как пожать ее.

Со скоростью света мир вывернулся наизнанку и тут же возвратился в прежнее состояние. Вздрогнув, я очумело потряс головой.

- С вами все в порядке, доктор? - спросила она заботливым голосом профессиональной медсестры.

- О… пустяки. Просто не выспался. Все в полном порядке.

Она ослепительно улыбнулась.

- Поберегите себя, доктор. Завтра вы мне нужны свеженьким, как огурчик.

- Я постараюсь.

Она ушла. Перед тем как отправиться в палату Ханы Моррелл, я прогнал по телу тест срочной диагностики. Ничего особенного. Но воспоминание о ночном кошмаре, сигнализирующем о невыявлен-ном отклонении от нормы, по-прежнему угнетало меня.

Когда я вошел, Мэгги как раз закончила объяснять, как следует пользоваться опущенным к подушке терминалом. Хана, лицо которой…

Я видел это уж не помню сколько раз, однако происходящая за ночь трансформация всегда потрясает меня. От вчерашней прелести не осталось и следа. Распухшее лицо утратило форму, волосы выпадали клочьями, освобождая место для тех, что вырастут позднее.

- Как вы себя чувствуете, Хана?

- Хорошо. Немного странно, но хорошо.

- Значит, можно продолжать. Я вижу, мисс Кра-уновер показала, как работает наша система связи. С сегодняшнего дня вам придется выражать свои мысли и желания только этим способом. Я намерен парализовать ваши голосовые связки на весь оставшийся срок пребывания… чтобы избавить от искушения поболтать! Не следует перенапрягать формирующиеся лицевые мускулы. Что касается еды, то к источнику нектара и амброзии вас уже подключили.

Она засмеялась.

- Я готова.

- Что ж, тогда приступим.

Мои руки обхватили ее поруганную плоть.

Та сопротивлялась еще сильнее, чем вчера. Погружение было скорее грубым прорывом; турбулентные вихри изменяющихся структур подхватили меня и понесли. Пришлось применить всю мою мощь для элементарного считывания процесса, а мелкие, но необходимые коррекции оказались почти непосильным трудом. Скользкая гортань шипела и извивалась, как рассерженная змея. Наконец я пробкой вылетел из мрачно-алых, сочно хлюпающих потрохов.

Промямлив несколько слов о завтрашней встрече, я поспешил покинуть палату.

Когда Мэгги обеспокоенно спросила, все ли в порядке, я грубо посоветовал ей заняться своими делами и оставить в покое мои. Она была слишком хорошо вышколена, чтобы разрыдаться мне в лицо, но (как случайно выяснилось впоследствии), сделала это в укромном месте.

* * *

Обнаженная, Эми Санжур отличалась от богини Победы лишь в одном отношении: у нее не было крыльев.

Я был безмерно счастлив тем, что мне не придется уродовать это совершенное тело. Любуясь элегантными линиями ее плоти, пока она неторопливо облачалась в белые одежды клиники, я вновь подумал о странной традиции человечества: становясь все более могущественным, все меньше ценить дары природы. Едва успев научиться изменять тела, мы тут же стали считать продукт девятимесячной работы матки заведомо несовершенным. Казалось бы, все должно быть наоборот: затратив столь титанические усилия на довольно скромные достижения, человек тем более обязан восхищаться изумительной легкостью, с которой все это проделывает природа.