Владимир Михайлов - Люди Приземелья (сборник) Страница 4

И Сенцов промолчал, впившись взглядом в стрелку хронометра, и ему вдруг показалось, что стрелка неуклонно бежит навстречу неведомой опасности.

– Может быть, пустим разведчика? – словно ощутив его тревогу, спросил Коробов.

– Да рано, пожалуй… Топлива у него мало, назад вернуться не сможет. Потеряем, а вдруг он по-настоящему понадобится… Выпустим только при явной опасности.

На голубоватой поверхности экрана серп планеты становился все уже и уже, таял на глазах, как догорающий во мраке огонек. Сенцов перевел взгляд на нижний правобортовой экран – там сквозь фильтры сияло темно-багровое солнце… И вдруг оно погасло – сразу, будто кто-то резко выключил его. Одновременно погас и красный уголек.

На нескольких шкалах стрелки резко качнулись влево и застыли, под серыми кожухами распределителей звонко защелкало – это отключались солнечные батареи, подсоединялись резервные группы аккумуляторов. На панели дальней связи погас зеленый огонек.

Ракета вошла в теневой конус Марса, и для космонавтов наступило солнечное затмение. Начался полет над неосвещенной стороной планеты… Коробов вздохнул. Сенцов сказал:

– Пять минут осталось. Усиль-ка освещение…

Коробов протянул руку к переключателю. Повернул. И сразу, словно именно их он по ошибке включил, пронзительным, прерывистым ревом брызнули сирены радиометров, измерявших количество заряженных частиц в пространстве. Оба пилота, вздрогнув, подняли головы – и приборы смолкли, но смолкли только на миг, чтобы снова завыть на еще более высокой ноте. Зловеще вспыхнули красные лампы, и в окошечках дозиметров сначала медленно, потом все быстрее двинулись, заскользили цифровые колесики.

Сенцов мгновенно – быстрее даже, чем подумал: «Вот оно – то самое!» – понял, что ракета внезапно влетела в мощный поток проникающего излучения. Летящие с околосветовой скоростью частицы, вонзаясь в металл оболочки, порождали опасный рентгеновский ливень.

Командир бросил взгляд на приборы. Излучение проникало и в кабину сквозь защитный слой.

Это было опаснее метеоритов, встреч с которыми, по традиции, больше всего боялись космонавты.

– Ну что же они там? – крикнул Сенцов и резко метнулся вперед, натягивая до предела ремни.

Но автоматы уже сработали. На курсовом экране сверкнула яркая вспышка. Это рванулась во тьму автоматическая ракетка – космический разведчик. Повинуясь радиосигналам управляющих ею автоматов, она начала описывать вокруг корабля все более широкие круги, непрерывно посылая счетно-решающему устройству сведения об интенсивности потока частиц.

Нестерпимо тянулись страшные секунды… Корабль стремглав мчался, может быть, в самый центр потока, способного за тридцать – сорок минут создать в ракете такой уровень радиации, от которого не спасут никакие скафандры… Гибель надвигалась с давящей неотвратимостью, как в кошмарных снах, что насылает космос: когда небывалая перегрузка сковывает руки и ноги и нельзя пошевелить даже пальцем, чтобы уйти от неведомой, но страшной опасности.

Наконец корабль тряхнуло. На ходовом экране мелькнули огненные струи выхлопов. Оба почувствовали, как их прижало к ремням: ракета тормозилась… Автоматы вновь и вновь включали тормозные двигатели, перекладывали газовые рули, стрелка счетчика ускорения катилась вправо, а унылый, похоронный вой радиометров все не умолкал. В багровом дрожащем свете лица космонавтов казались залитыми кровью.

Сенцов сжал зубы, громадным усилием воли заставил себя сунуть руки в карманы комбинезона – так трудно оказалось побороть искушение сорвать пломбы с предохранителей и взять управление самому. Сердце властно требовало – действовать, работать, вдохнуть в механизмы корабля свое желание жить… Руки рвались из карманов, и уж, конечно, не уважение к параграфу инструкции удерживало их там, а вера в то, что не может подвести автоматика.

То же самое, очевидно, переживал и Коробов. Он сцепил пальцы так, что они побелели, челюсти его двигались, словно что-то перемалывая. Но разведчик наконец подал сигнал. Ракета резко свернула и пошла на сближение с Марсом.

Сигналы тревоги стали ослабевать. Багровый свет померк. Сенцов вытер пот со лба, Коробов опустил противно задрожавшие руки.

– Вот это встреча была… – сказал он невнятно. – Откуда же?..

Сенцов пожал плечами. Бесполезно было гадать: из каких глубин Вселенной примчался поток космических частиц, откуда вытекала и куда впадала эта невидимая и грозная река, в стремительном течении которой они чуть не захлебнулись вместе с кораблем. Невозможно было предугадать ее заранее, как весной в лесу под снегом не подозреваешь ручья, пока не провалишься в него и не зачерпнешь ледяной воды… Да и думать об этом сейчас не было времени.

Оба глядели на курсовой экран. Другие группы автоматов, которым не было дела ни до каких космических лучей на свете, аккуратно переключили экраны обзора на прием в инфракрасных лучах. Марс стал значительно больше: корабль заметно приблизился к планете. Но решающее устройство почему-то не дало рулевым автоматам команды вывести корабль на прежнюю орбиту; возможно, в конце концов оно отказало из-за этой сумасшедшей вибрации. А это прежде всего означало, что курс надо выправлять самим.

– Ну, – сказал Сенцов, – вот и дождались. Вот тебе и Особая Необходимость, при которой, как гласят Правила, экипаж имеет право перейти на ручное управление. Собери-ка всех…

Коробов нажал кнопку общего сбора. Несколько секунд оба сидели молча. Первым, придерживаясь за стену, вошел Калве. Он казался спокойным, как всегда, только пальцы теребили застежку комбинезона. Узнав, в чем дело, он пожал плечами, сел в свое кресло, пристегнулся, стал нажимать контрольные клавиши. Под пластиковой облицовкой оптимистически гудело, звякало, на панелях успокоительно зажигались многочисленные цветные огоньки.

– Все в порядке, – сказал Калве не оборачиваясь.

Он выслушал задание – рассчитать поворот и, согнувшись, заиграл на клавиатуре что-то быстрое, как чардаш Монти. Левая рука его подхватывала ползущие из блока интеграторов ленты с данными о скорости, запасах горючего, напряжении гравитации, расстоянии от планеты… Затем он надел наушники справочника – и в уши полезли цифры поправок и коэффициентов.

Встревоженные Азаров и Раин вошли одновременно – их посты находились дальше всего от рубки. Азаров потирал багровую шишку на лбу: ясно, во время наблюдений не пристегнулся к креслу… Теперь все четверо, быстро поворачивая головы, смотрели то на экран, то на мелькавшие руки Калве.

Им показалось, будто прошло очень много времени, прежде чем машина звонком сообщила, что работа окончена. Калве пробежал глазами ленту и передал Раину. Астронавигатор прочел, выпятил губы. Подумал.