Святослав Логинов - Железный век (сборник) Страница 4

— Если тебя не смущает подобное знакомство, мы бы могли зайти к нему. Он живёт здесь, совсем недалеко.

Марч бросил взгляд вдоль шумной улицы и недоумённо проговорил:

— Но ведь это человеческий город, как он может тут жить? Не с домовым же ты спуталась…

— Может, может… — говорила Люция, увлекая Марча к подъезду многоквартирного дома. — А если по совести, то мне и с домовым путаться — много чести.

Они остановились возле обшарпанной пластиковой двери.

— Люська, — догадался Марч, — ты что, закрутила роман с человеком?

— А что? — подбоченясь спросила Люция. — Скажешь, нельзя?

— Так ведь это — твоя профессия… какая тебе радость возиться с человеком? Опять же, для этого дела вселяться нужно в какую-нибудь шалаву…

— Обойдусь без шалавы, — проговорила Люция, подрастая до человеческих размеров и принимая облик прелестной страшеклашенки. Затем она без тени сомнения прошла сквозь запертую дверь и, очутившись в прихожей, позвала: — Котик, это я!

На призыв никто не отозвался. Люция и невидимый Марч прошли в захламленную комнату. Хозяин, пьяный и несчастный, сидел над компьютером, бесстыдно вывалившим на стол все свои блок-внутренности.

— Котик, это я! — повторила Люция.

На этот раз хозяин поворотил небритую физиономию и, печально дохнув перегаром, сказал:

— Не работает. Видеокарта барахлит, а в чём дело — не въехать.

— Сейчас въедем! — успокоила Люция.

Она наклонилась над столом, ухватив за хвостик, двумя пальчиками выдернула из видеокарты верещащего гремлина и со словами: «Пшёл вон, пакостник! Ещё подглядывать тут будет!» — выкинула его в форточку.

— Вот и всё, а ты боялся!

— Люцинька, ты у меня умничка! — с чувством промычал пьяный.

— Как тебе мой Котик? — спросила Люция у Марча. — Правда, прелесть? Он специалист по древним порокам и так испорчен, что к нему даже демона-искусителя приставлять не стали.

— Люська, ты умом тронулась! — сказал Марч. — Ну, ладно, сейчас он над компьютером сидит, но ведь ночью ему другое понадобится, а ты нематериальна!

— Он у меня такой пьяненький, — с нежностью проворковала Люция, — и так помешан на своих машинах, что не разберёт, по-настоящему я с ним сплю или виртуально.

— Пьян да умён — два угодья в ём! — возгласил Котик, разобравший лишь начало фразы. — Люцинька, ведь это ничего, что я сегодня выпил? Пить — здоровью вредить… но я и не пью, я только водочки — от огорчения, что видеокарта полетела… я же не на иглу подсел…

— Что?! — услыхав знакомое слово Марч подпрыгнул. — Разве люди тоже умеют садиться на иглу?

— Сгинь! — крикнула Люция, сходу сообразившая, что Марч от неожиданности забыл про невидимость. — Это у него какая-то древняя идиома! Сгинь, тебе говорят!

Но Котик уже сфокусировал глаза на мечущемся Марче.

— Люцинька, глянь, я упился до чёртиков! Слушай, ты почему не зелёный?

Это было ужасно обидно, Марч впервые попался на глаза человеку, а тот даже не удивился по-настоящему. От огорчения Марч позеленел, но от своего не отступился:

— Ты не ответил, — угрожающе повторил он, выпятив грудь, но забыв увеличиться в размерах, так что по-прежнему был по колено пьянчужке. — Умеют люди садиться на иглу?

— Ещё как! — подтвердил образованный ханыга.

— И сколько человек может поместиться на кончике иглы?

— Сколько угодно. Но по одному. В очередь.

Марч не стал вдаваться в схоластические тонкости странного ответа и сразу перешёл к главному:

— Что такое игла и где её можно достать?

— А я почём знаю? — честно ответил предмет Люциевой страсти. — Вот ежели бы подсел, то знал бы, а так — не знаю.

— А где можно узнать? — Марч решил во что бы то ни стало выяснить всё. Конечно, с людьми запрещено разговаривать в собственном обличье, но раз уж он всё равно попался, то, как говаривали предки: семь бед — один ответ.

— А вон там, — невежливо ответил хозяин и пинком ноги адресовал Марча к компьютеру.

С невнятным воплем Марч пролетел сквозь корпус и ухнул в глубины винчестера.

О, эти поисковые системы, где сам чёрт ногу сломит! искать в компьютерных сетях нужную информацию — что иголку в стоге сена, пока вслепую не наколешься — не сыщешь. Кодовые слова, документы — оригинальные и уникальные (Марч так и не понял, чем они отличаются), ужасное слово «Рамблер», таинственное, как шумерское заклинание. И антивирусные программы, всякая из которых рассматривает просочившегося дьяволёнка как потенциальную угрозу целостности программ и жаждет стереть его с диска. И самое жуткое, что они правы, ибо дьявол в компьютерных сетях действует наподобие вируса. И весь ты у противовирусных программ на виду, спрятаться некуда, светло на интернетовских сайтах — хоть иголки подбирай!

Хотя и Марч своего не упустил, подпортил кой-что в паре тройке архивов, чтобы пользователям жизнь мёдом не казалась. А потом еле унёс сломанные ноги.

Всё-таки хорошо, что черти не в ладах с техникой, иначе многих сорвиголов не досчиталась бы родная преисподняя. Хотя и люди вынуждены были бы распроститься с компьютерами, ибо на всякий пароль найдётся свой хакер, и на любую программу отыщется вирус.

Марч выбрался наружу через два часа, хромой на обе ноги, но с бесценной информацией в зубах.

Игла это, оказывается, то же самое, что иголка! Знать бы заранее, можно было бы внушить переселенцам благую мысль захватить с собой десяток ежей или дикобразов. Ведь если вдуматься, то вдали от родных небес никак нельзя обойтись без дикобраза, который сопением и треском игл будет напоминать о навеки покинутых саванах и пампасах. А какая могла бы получиться диссертация: «Дикобраз, как межзвёздный переносчик инфернальной инфекции»!

Ах, как много можно сделать, если бы знать заранее! Впрочем, кто скажет, как обстоят дела с координационными узлами на острие дикобразьей иголки, смогут ли бесы впасть там в латентное состояние? Ведь настоящая игла, как явствует из трудов древних схоластов, сделана из металла. Пришлось искать металлические иглы. И такие иглы нашлись.

Игла оказалась частью медицинского и отчасти палаческого инструментария, предметом, с помощью которого нарушалась интактность кожи. С первого взгляда подобное изуверство показалось бессмысленным, но, поразмыслив, Марч понял, что это делалось для того, чтобы ввести под кожу чертей, несомненно обитающих на кончике иглы. Ведь давно известно, что человек, одержимый бесами, боли не чувствует.

При этом становилось понятным, почему иглы для иглоукалывания делались не из железа, а из серебра или золота. Отвратительная вещь — драгоценные металлы, кристалл у них в виде гранецентрированного куба, и, значит, на кончике золотой или серебряной иголки поместится всего четыре легиона бесов. Но ведь для полного одержания достаточно и одного легиона, так что неудивительно, что древние врачеватели стремились уменьшить количество чертей на игле, предназначенной для облегчения страданий.