Гарри Гаррисон - Служба Вампир Страница 4

- Нет! - хрипло сказал шериф, его щеки побагровели. - Не в моем графстве... - Он отступил, все также держась за рукоять пистолета. Оба полицейских штата подошли к нему поближе. Один из них кивнул.

- Доктор говорит правду, шериф Вандин. Закон на его стороне. Вы же не хотите, чтобы у вас были неприятности.

- Прочь! - крикнул шериф, вытягивая оружие; кровь оглушительно стучала у него в ушах, и он почти не слышал, что происходило вокруг. Но прежде чем ему удалось достать пистолет, оба полицейских уже крепко схватили его за руки. Он вырывался из их хватки, глотая ртом воздух, стараясь не обращать внимания на усиливавшуюся боль в груди. А затем он качнулся вперед и повис на руках у полицейских.

Врач из БИТа помог положить шерифа на землю и наклонился над ним. В этот момент подошел доктор Хойлэнд.

- Что случилось? - спросил он, привычным движением вытаскивая стетоскоп из кармана. Быстро расстегнув рубашку, он приложил стетоскоп к груди шерифа, одновременно слушая объяснения, а затем открыл чемоданчик и быстро сделал лежавшему на земле человеку какой-то укол.

- Вообще-то это тот самый случай, ради которого вы работаете, - сказал он, с усилием пытаясь выпрямиться. Полицейский помог ему подняться на ноги. Лицо старого врача было изрезано резкими морщинами, как морда бладхаунда, и имело точно такое же торжественное выражение. - Но с Чарли Вандином об этом можно и не разговаривать. У него стенокардия уже на протяжение многих лет. И постоянно прогрессирует. Ему нельзя волноваться, но вы же видите, как он меня слушается.

Начал накрапывать мелкий дождь; скорее даже это были отяжелевшие капли тумана. Доктор, словно доисторическая черепаха, втянул подбородок в высокий воротник свитера.

- Уберите его отсюда, - распорядился он. Люди в серых комбинезонах сняли с носилок труп, осторожно поместили на них шерифа и внесли его в вертолет. Оба врача шли следом. Внутри вертолета оказался узкий коридор, образованный изогнутой внутренней стеной, заканчивавшийся шторой из тонкого полупрозрачного пластика; она разошлась, когда передний носильщик уперся в нее грудью. Шериф дышал хрипло, с трудом, и его глаза были теперь открыты.

- Последние пять лет я уговаривал его поставить сердечный трансплантат. У его собственного сердца не хватит сил даже на то, чтобы сдвинуть с места пузырек газа в лимонаде. - Доктор Хойлэнд, мрачно хмурясь, посмотрел на шерифа; один из носильщиков как раз укрывал его одеялом до плеч.

- И он отказался от этого? - удивленно спросил доктор из БИТа.

- Наотрез. Чарли питает большое предубеждение против трансплантатов и против БИТа.

- Я заметил это, - сухо сказал доктор. - Может быть, вы знаете о причине?

Голоса доносились издалека и звучали искаженно, но глаза служили Чарли Вандину вполне исправно. Он увидел ту же самую пару людей с носилками, на которых лежало человеческое тело. Они уперли носилки в пластиковую стену, которая раскрылась, словно огромный рот, окруженный пластиковыми губами, и проглотила доставленный труп. За стеной оказалась маленькая комнатка со стенами из той же пластмассы, где стоял одетый в белое человек с маской на лице. Он мгновенно, заученными движениями, раздел труп донага, а затем густо обрызгал его какой-то жидкостью из шланга, присоединенного к закрепленному на стене резервуару. После этого он перекатил труп, с которого на пол падали капли, на лист пластика и протолкнул сквозь другую стену в следующее, гораздо более объемное помещение.

А там дожидались вампиры. Чарли не хотел смотреть туда, но глаза сами остановились на средоточии событий. На столе, куда положили умершего. Один-единственный умелый разрез вскрыл тело от грудины до паха. А затем началось потрошение. Из зияющей раны вынимали какие-то части и длинными щипцами кидали в бак. Все происходившее окутывал какой-то пар. Чарли застонал.

Доктор Хойлэнд кивнул.

- Конечно, я знаю, почему Чарли так к этому относится. Это ни для кого не секрет, просто об этом не говорят вслух. У них в семье было большое потрясение; он тогда только-только поступил в полицию штата. Его младшая сестра - ей было, насколько я помню, не больше шестнадцати лет - возвращалась домой со школьных танцев. Сами знаете, как это бывает: кучка самоуверенных юнцов, старая колымага, из которой выжимают столько, сколько она и новая не могла дать, столкновение...

Врач из БИТа кивнул; лицо его было печально.

- Ну да, понимаю. А ее медальон...

- Она оставила его дома. Надела вечернее платье с большим вырезом, и медальон был виден.

Сквозь застилавшую глаза муть шериф видел, как из трупа вынули еще какую-то часть, с которой падали красные капли, и положили в тот же бак. Он хрипло простонал, уже не сдерживаясь.

- Одного укола не хватит, - сказал доктор Хойлэнд. - У вас, наверно, есть один из этих новомодных приборов "сердце - легкие"?

- Конечно. Сейчас все подготовят. - Он подал знак одному из ассистентов, и тот поспешил в глубь вертолета. - Я не могу порицать его за ненависть к нам, но она совершенно тщетна. После того как в семидесятых изобрели методику преодоления тканевой несовместимости, оказалось, что органов и конечностей для пересадки тем, кому они настоятельно необходимы, почти нет. И поэтому конгресс принял закон о создании БИТа. Если человек не хочет, чтобы его органы после смерти были кому-то пересажены, то ему следует просто-напросто носить медальон, по которому мы узнаем о его волеизъявлении. К таким трупам мы не прикасаемся. Если же у человека нет медальона, то это автоматически служит свидетельством того, что он не возражает, чтобы его использовали как донора для банка трансплантации. Это справедливый закон. Доктор Хойлэнд хмыкнул.

- Но и достаточно скользкий. Человек может потерять свой медальон или же просто не удосужиться оформить его получение, ну и так далее.

- Ага, вот несут аппарат. Закон по-настоящему справедлив. Благодаря ему почти ничего не пропадает зря. Большинство религий - и уж, конечно, атеисты согласны с тем, что человеческое тело после смерти становится просто-напросто набором химических соединений. Ну а если эта химическая свалка может кому-нибудь послужить, то о чем же спор? БИТ подбирает трупы без медальонов и извлекает те части, которые, как мы знаем, являются жизненно необходимыми. Их замораживают в жидком азоте и направляют в банки трансплантации по всей стране. Неужели вы думаете, что будет лучше, если та здоровая почка, которую вы только что видели, ни за что ни про что сгниет в земле, или же даст возможность какому-нибудь умирающему от почечной недостаточности человеку прожить долгую и счастливую жизнь?

- Я не спорю с вами, а просто объясняю, как все это воспринимает Чарли Вандин. Я всегда был убежден, что человек имеет право жить или умереть, как ему предписано судьбой.