И Крупеникова - Еретик Страница 4

- Ты восстал против смерти, Воин. В этом нет смысла. Смерть неизбежность, без нее не существует жизнь. Роковой случай, несущий гибель дорогого тебе - вот истинный враг.

Воин не довел до ума услышанные слова.

- Как ты это сделал, парень?! - воскликнул он, взглянув на Еретика. - Как ты его вернул?

Тонкая улыбка окрасила мертвенно-белое лицо в розовые тона зари.

- Он отчаянно сопротивлялся переходу, и я дерзнул показать ему другую дорогу. Надеюсь, предки не осудят меня. Но он пожелал остаться на твоем берегу и остался, чтобы идти с тобой до твоего конца.

Воин выпрямился и погладил преданного пса. Тот, как водится, сидел у хозяйских ног.

- Вот что, парень... Еретик ты, или кто там еще, мне неведомо. Но я тебя больше не держу. Валяй на все четыре стороны.

- Разве ты не хочешь, чтобы я остался?

Вопрос застал Воина врасплох.

- Ты что, не понимаешь? Ты больше не пленник. Всё. Иди. Я найду, как заработать пару золотых монет. Считай, ты завоевал свою свободу.

Улыбка притаилась в проницательных черных глазах.

- Я оставлю тебе то, что стоит у меня за спиной. И заберу это назад при следующей встрече. А пока - прощай.

Невысокая фигура в черном плаще с капюшоном скрылась за потоками дождя.

Заржал забытый конь. Воин опомнился.

- Пора и нам убираться с этого проклятого места. Верно, Лембой?

Пес, услыхав свое имя, вильнул хвостом.

Напоследок Воин все же осмотрел поле боя. Особенно интересовало его обезглавленное тело. Теперь, когда горячка ночного сражения исчезла, он мог до деталей вспомнить всё, что творил его меч. А это "рукоделие" в памяти не отложилось. Приписывать сей подвиг псу было бы неразумно, и он, усмехнувшись, оглянулся туда, где скрылся таинственный юноша.

- А парень-то не промах. Такой не пропадет! Верно?

Бессловесный собеседник деловито чесал ухо задней лапой.

Воин еще раз рассмотрел голову бедолаги, оторванную мощными когтями, и отшвырнул ее в кусты. Вытер руку о мокрую траву, поймал узду коня и вскочил в седло.

- Вперед, Лембой!

* * *

Знойное лето кануло в пучину прошлого, и образ юноши-еретика засосало в одноликую череду дней, будто в болотную топь. Воин уже не поручился бы за то, что таинственный пленник - не изощренная игра его воображения. Но нечто неотступно следовало по пятам, периодически напоминало о себе беззвучными непонятными словами и странным туманом, вытесняющим сны. В одиноких скитаниях, в боях, в воспаленном бреду - оно сохраняло одну и ту же личину. Тень. Мутная холодная тень за спиной.

Высокородная дама, соизволившая навестить раненого телохранителя, обронила: "Ты прямо-таки заговоренный воин! Когда встанешь на ноги, я сделаю тебя старшим в отряде моей стражи. Это для начала". Оправившись от раны, Воин без лишних разговоров покинул богатый дом. "Я свое дело сделал, - объяснил он верному псу. - А жизнь в ее хоромах - не по нам. Верно?" Лембой, разумеется, согласился с хозяином. А тень за спиной качнулась отчетливыми словами: иди и помни...

Через несколько месяцев, когда мрачное северное небо изрыгало тяжелые мокрые снега, Воин убедился, что провидение действительно надежно его охраняет. Была ли то "сила предков" или еще какая-то "сила", он не знал. Но после ожесточенной схватки из двенадцати опытных бойцов в живых остался лишь он один, "младшой" - как его называли в дюжине.

"Эй, ты, что за спиной! Ты кто?!" - крикнул тогда Воин в дышащий морозом лес.

То... то... - откликнулось услужливое эхо.

...откуда приходит жизнь, - пролетело над непокрытой головой вместе с колючим ветром...

Тоска подкралась незаметно и на правах хозяина поселилась в душе. Однажды он обнаружил, что привык разговаривать с самим собой. Причем мнимый собеседник так или иначе принимал образ таинственного еретика, чудесным способом вернувшим ему погибающего четвероного друга. "Может быть я и впрямь хотел, чтобы он остался?" - в который раз подумал Воин. Нелепая идея - во что бы то ни стало отыскать юношу - немедленно разбилась о бескомпромиссный рассудок.

- Я даже имени его не спросил, - горько сообщил он лохматому спутнику. Одному дьяволу известно, где парня черти носят.

Раскисшая дорога кишела людьми. Повозки и телеги тащились нескончаемой вереницей. Пешие и конные, богатые и бедные, люди стекались к городским воротам в ожидании ежегодного праздника.

Воин придержал коня. Повозка, груженая массивными тюками, увязла в талом сугробе, а ее незадачливый хозяин, охрипший от брани, тщетно понукал измотанную лошадь. Всадник спешился. Мужичок замолчал и втянул голову в плечи, ибо приближение рослого молодца с мечом за плечами могло обернуться для торговца всяческими неприятностями.

- Эй, спереди зайди... - велел ему Воин. - Давай!

Он навалился плечом на злосчастный воз.

Хозяин отчаянно потянул поводья. Лошадь захрапела и, наконец, выволокла повозку на дорогу.

Вытирая пот со лба, Воин вернулся к своему коню. Следом, рассыпаясь в благодарностях, трусил торговец.

- Не стоит, - обронил в ответ всадник.

Мужик не унимался.

- Ты никак на боях решил счастье попытать? Удачи желаю! А после ярмарки уезжать не спеши, говорят, костер будет!

Воин почувствовал, как ни с того ни с сего похолодела спина.

"Костер?"

И пришпорил жеребца.

Город не отличался от других, куда заводили Воина непредсказуемые тропы судьбы. Не отличалась от прочих и хозяйка постоялого двора, наотрез отказавшаяся пускать на порог страшную лохматую собаку. Лишняя монета пошатнула принципы чистоплотной женщины. Не дослушав всех условий и нравоучений, Воин кивнул псу, и тот чинно проследовал за хозяином в оплаченную комнату. Вот уже полгода человек делил с единственным другом и хлеб, и кров.

Ночь прошла беспокойно. Призрак костра витал в обрывочных снах вместе с образом холодной каменной стены и бледным знакомым лицом.

"Где же твоя "сила предков", парень?"

С этими мыслями Воин проснулся в сумеречный предрассветный час и долго лежал на дощатой кровати, бесцельно глядя в потолок.

- Эй, Лембой!

Пес приподнял одно ухо, потянулся и зевнул, выставив на обозрение внушительные крепкие зубы.

К полудню всадник и собака выбрались на площадь, где собралась жаждущая зрелищ толпа. Жонглеры на широком деревянном помосте демонстрировали свое искусство, паренек с огромным шестом в руках, ходил по растянутому канату, кривлялись и звенели бубенчиками скоморохи. А рядом зазывала, перекрикивая гомон и аплодисменты, завлекал лихих молодцов помериться силами в кулачных поединках. И стоило первой паре бойцов выбраться на помост, жонглеры, канатоходец и скоморохи были вмиг забыты. Зрители обратилась к жестокому единоборству.