Тони Дэниэл - Сухая, тихая война Страница 4

Кое-кого убить очень непросто, это факт. Не просто убить глима.

Посреди ночи я вернулся домой, немножко надеясь увидеть там Бекс. Но она не пришла. И я еще послонялся по окрестностям, а за час до рассвета уменьшил расход энергии и отдохнул в кресле в гостиной. Разум мой уснул лишь наполовину; вторая была постоянно начеку.

Не появилась Бекс и на другой день. Я встревожился - не случилось ли чего. Настолько встревожился, что даже пошел в Гейдель, но свернул не доходя околицы и прокрался к массиву выветренных обломков вулканической породы - отвалу у заброшенной копи. На нем я усилил зрение и слух, и как следует изучил главную улицу. Вроде ничего подозрительного. Как раз это и подозрительно - очень уж тихо, даже для Гейделя.

Я навел встроенную в мое тело параболическую антенну на «Бекстер-отель» и, повозившись с настройкой, услышал голос Бекс, а потом ее отца. Было слишком далеко, слов не разобрать, но все равно мои приборы узнали людей со стопроцентной точностью. Значит, Бекс вне опасности, по крайней мере сейчас. Я вернулся домой и целый день занимался любимым делом - гнал виски.

На следующее утро выдался четвертьгодовой двойной рассвет - солнца всходили почти вровень друг с дружкой. Ко мне пришла Бекс. В гостиной моего родового гнезда, где в солнечных лучах кружились пылинки и где я теперь всегда отдыхал, Бекс сообщила, что глимы забрали ее отца.

- Он прятал в погребе старое «Полуночное» и не послушался, когда глимы велели принести виски к ним в номер. - Бекс мяла левый кулак пальцами правой руки - это вошло в привычку у женщины, вылепившей тысячи булок. - Как они пронюхали, что у нас есть «Полуночное»? Генри, как им удается все выведывать?

- Глимы очень проницательны, - ответил я. - Правда, не все. Некоторые.

- Неужели мысли умеют читать? Если это так, нам конец.

- Ну что ты. В чужие мозги им не заглянуть, по крайней мере в чокнутые мозги нашего старого макиннонита. Но заначку вашу в погребе они углядели. Дверь - не преграда для призрака войны, который бродит в чужом, времени и по чужим местам.

Бекс еще разок сжала собственную руку и положила левую ладонь на колено. Посмотрела на линии руки, посмотрела на меня:

- Если сам драться не хочешь, расскажи, как их можно одолеть. Я не позволю убить- отца.

- Да они, может, и не собираются.

- А я не собираюсь выяснять, что они там собираются. В ее глазах полыхал зеленый огонь, а за окном полыхали

солнца. На лице Бекс свет перемежался тенями, как перемежаются в камине тлеющие и погасшие угли. «Ты давно любишь эту женщину, - подумал я. - Ты просто обязан ее чему-нибудь научить. Хотя чему тут научишь? Разве можно одолеть тварь, которая пережила… Которая переживет Великую Войну, последнюю из всех войн? Будущее убить нельзя».

Вот так старый сержант воспитывает новобранца в духе боевого фатализма. Если ты попадешь в будущее, значит, тебе судьба туда Попасть, и никакая сила на свете не сможет этому помешать. А коли не суждено - ты просто исчезнешь. И ничего не потеряешь, если исчезнешь сражаясь,

- Ты их только разозлишь, - сказал я наконец. - Впрочем, можно кое-что сделать через флэш-сеть. Поговори с техником, как бишь его…

- Джарвен Дворак.

- Предложи стробировать здешнее прерывание. Тетрациклов на пятьдесят - шестьдесят. От этого остановится транспорт, но флэш-узел превратится для глимов в осиное гнездо, и подойти к нему, чтобы отключить, они не посмеют. Может быть, даже уберутся отсюда. А Дворак пусть от своей техники далеко не отходит.

- Хорошо, - кивнула Бекс. - И это все?

- Да. - Я потер виски, ощутив слабую боль в голове. Впрочем, она тотчас исчезла - органы спохватились и подкачали кровь к коже под волосяным покровом. - Да, это все.

В тот же день я очутился под неупорядоченным квантовым душем. Раздробленные, утратившие связи частицы хаотично меняли свой спин, цвет и чарм; гравитация и причинно-следственность этого мира больше никак не влияли на них. Я слышал гневный гул, точно между двумя оконными стеклами попало насекомое. Если ты восприимчив к этому звуку, то на стенку полезешь, послушав его несколько часов. Я терпел в слабой надежде, что не вытерпят глимы.

На закате пришла Бекс, привела отца, который за два дня без света и воды очень ослаб и, похоже, окончательно спятил. Глимы заперли его в кладовке, он там сидел согнувшись в три погибели между швабрами и ведрами. А когда загудело, Бекс справилась с замком и вытащила старика. По ее словам, глимы напрочь о нем забыли.

- Будем надеяться, - кивнул я.

Бекс хотела, чтобы отец остался у меня, а то вдруг спохватятся глимы. Старине Ферли Бекстеру эта идея не понравилась, он что-то забормотал из макинноновского «Послания к канадцам», но я махнул рукой - мол, согласен.

Бекс ушла, а мы с ее отцом остались в гостиной, среди облаченной в саваны мебели. Ночью квантовое гудение прекратилось. А рано поутру я увидел глимов. Они шагали по дороге впятером, пинками гнали перед собой спотыкающегося от слабости, избитого Дворака. Я ждал на крыльце. Ферли Бекстер находился в спальне моих родителей, и я надеялся, что он в ближайшее время не проснется.

Как только «гости» очутились перед моим крыльцом, Дворак бросился к насосу и уцепился в рукоятку, как за ветку дерева над бездонной пропастью. Впрочем, для него эта рукоятка была последним якорем в реальности. Несчастному технику сломали разум, записали в него сон о смерти. И скоро этот сон перерастет в явь, и никакая рукоятка не спасет.

Единственный говоривший среди пришельцев, - должно быть, вожак, - походил на человека. Я бы мог его опознать, но не хотел выдавать свои способности. Слава Богу, он облегчил мне задачу:

- Я Марек, из Д-линии. Это недалеко от «сейчас». Я кивнул, щурясь в ярких отсветах бурых сланцев.

- Мы тут просто отдыхаем, развлекаемся, - продолжал Марек. - Что ты имеешь против?

Я на это ничего не ответил. Один из спутников Марека плюнул в сухую пыль.

- Ничего не имею, отдыхайте на здоровье, - сказал я.

- Ну, коли так… - Марек повернулся к Двораку и достал оружие. Даже не Оружие, а орудие - алгоритмическую дубинку, излюбленный инструмент мастеров заплечных дел, надзирателей и дознавателей. Невыносимая боль. Страшная смерть.

Марек подошел к флэш-технику и прикоснулся дубинкой к его ноге. Как будто горящую палку поднес к костру. Дворак задрожал, потом зашипел, как закипающий чайник. Конвульсия с ноги перешла на торс, на руки. Через мгновение сгорел мозг Дворака, как сгорает чайник, в котором выкипела вся вода. При этом несчастный кричал. И кричал он долго, очень долго. А потом умер перед моим крыльцом, и ничего не осталось от этого человека, кроме жуткого огарка.

- Я тебя не знаю, - произнес Марек, хмуро глядя на меня. - То есть я знаю, что ты, но не могу понять, кто ты, и это мне не нравится. - Он пнул скрюченную руку флэш-техника. - Но зато ты меня теперь знаешь.