Владимир Плахотин - Дважды в одну реку… Страница 4

Горластый придурок довёл меня уже до такого состояния, что ждал я "мамочку" со всё возрастающим нетерпением! Но её всё не было. Моя беспокойная оболочка искричалась вся! Я даже вроде как и привыкать начал. С трудом, конечно, но отрешиться можно было. Если хорошенько абстрагироваться.

К одному привыкнуть было невозможно: в паху саднило с неослабевающей силой. Зона промокания разрасталась. Этот неугомонный, когда усердствовал в своём занятии, каждый раз подпускал основательную порцию пахучей влаги. И, похоже, влагой тут дело не ограничивалось. От крика в животе начались неприятные спазмы, даже как будто судороги. Пора было бразды правления брать в свои руки. А то квартирант разнесёт моё размякшее тело вдребезги!

Хорошо сказал: "брать"! Чем? Этими вот культяпками, бестолково машущими у меня перед физиономией? Ими много не накомандуешь. Даже шлепка хорошего не дашь.

Смешно, не правда ли? Лежу и решаю, как высечь самого себя, чтобы я же и успокоился! Дурдом! По другому не скажешь. Ну а что делать, когда в твоё тело подселили этого горластого недоноска? Чья-то неумная фантазия обрекла меня на совместное проживание с грудным младенцем в одном контейнере. А он только и делает, что орёт да обсыкается. Или того похуже.

Это "похуже" основательно проело мою оболочку и не давало сосредоточиться на более умных мыслях. Ф-фу! Запашок пошёл уже дальше пелёнок.

— Мама! Мать твою за ногу! — не выдержал я изощрённого издевательства и тоже заорал во весь голос, призывая заплутавшую родительницу. — Куда ж ты провалилась?!!

Сами понимаете, что горло моё извергло совсем не то, что я хотел сказать. Из-за дурного крика моего малорослого напарника (или наездника? Скорее уж — нахлебника) я не сразу сообразил, что меня подхватили на руки. Тело сотрясалось от титанических усилий сообщить миру о своей беде доступными средствами, и поэтому нежное прикосновение под размокшую спину не сразу осозналось. Ни мною, ни моим придурковатым квартирантом.

Собственно, тут я не прав, называя его придурковатым. Станешь тут кем угодно, не получая должного ухода. Раз взялись, дамочка, обслуживать по полной программе, так уж не отлынивайте от намеченного. А то кричим тут, кричим…

Что такое?.. Дискомфорт какой-то? Вроде как и следы аварии уже в прошлом, в новых пелёнках тепло и сухо, и к груди прижимают. Только грудь эта почему-то сотрясается от неприятных вибраций. Плачем, что ли? Мама, что с тобой? Ты мне настроение портишь. Вон и сосед по квартире со мной согласен. Опять завёл свою волынку. Всё-то ему неймётся…

Не, я не понял, в чём дело? По какому вопросу плачем, гражданка? Почему не доложили? Что-то там поёт и приговаривает. Песня какая-то не та, что была до этого. С истерическим подвываниями! Меня-то уж не проведёшь, я это чувствую. Да и приятель мой, вон, тоже будто прислушивается. Сам голосит, но как-то через раз, и всё время наверх поглядывает. Туда, откуда печальная песня слышится. Если это песня, а не сдавленные рыдания.

Что, папочка с охоты на мамонта не вернулся? Никак затоптал ненароком? Вот такая она, спортивная жизнь… Есть кто-то и поболее великанов…

В комнате вдруг стало шумно и тесно. За криком и подвываниями я не уловил момента, когда народу прибавилось. И все экземпляры оказались размером не меньше, чем наша дорогая "мамочка"! Присутствовали особи преимущественно женского пола, насколько я мог разобрать сквозь прикрытые моим соседом веки. Их набралось штук пять или даже больше. За точность сведений я не поручусь, поскольку мамаша моя уже ревела во весь голос и крепко прижимала меня к своей тёплой груди.

Гражданка, вы бы поаккуратнее! А то ведь мой сосед опять свой концерт начнёт. Ишь как притих! Тоже, видать, как и я, старается въехать в резко изменившуюся обстановку. Даже глаза широко открыл. Наблюдает. Что интересно, страха в его примитивной душонке не наблюдалось. Похоже, что собравшихся видит не в первый раз. Одно его шокировало, как, впрочем, и меня: все присутствовавшие находились не в самом лучшем расположении духа. Проще говоря — плакали, кто как умел. Кто громче, а кто тихо поскуливал, сочувственно поглядывая на "мою" родительницу.

Господа, что случилось-то? Кто-нибудь мне это объяснит? Или сегодня у нас, у великанов, праздник такой — плакательный? И ведь не притворяются, плачут на полном серьёзе. Это уж я точно вижу.

Мой носитель долго в обстановку не вникал, а опять было принялся за своё. Но как-то без вдохновения, вроде как компанию решил поддержать. Правда, лишь у него одного это как-то неискренне звучало. Когда жопа мокрая была, он более художественно свои рулады выводил.

Ах, вон оно что! Глаза слипаются, силы на исходе. Ну, ясное дело: так орать столь продолжительное время! Любой недоделок выдохнется…

Оно, конечно, не вовремя, я ведь так и не успел выяснить, что к чему. Но спать захотелось и мне. При том ужасно. Я тоже выдохся. Перенервничал, слушая продолжительный и бесплатный концерт.

Короче, мы ушли… В мир грёз… Некогда нам… Потом узнаю… Что… К чему…

Не скажу, что пробуждение было приятным. Выспаться я вроде как и выспался, но мой сосед по телу проснулся раньше меня и опять принялся кричать. Мамаша была на посту и живо заткнула его громкоговоритель мягким и тёплым соском. Само собой, с ним во рту и я открыл глаза. Вернее, воспользовался глазами, пока этот стручок умащивался возле сиськи и разглядывал источник живительной влаги. Всё правильно, процесс питания нарушать нельзя. Кто это так говорил? Блин, забыл… А! Ну да! Пончик. Из "Незнайки". В детстве книжка была. Самая любимая.

Хм! "В детстве"! А теперешнее моё состояние как называется? Тоже детство? Только чьё? Моё? Или того придурка, что к сиське припал и сладко почмокивает? Ещё и кочевряжится! Ешь давай! Может, орать без толку не будешь. А то вон в животе какой-то непорядок. Вроде как что-то лишнее. Ага, пукнуть надо!

Мой сосед понял меня буквально. Даже перестарался. Что-то тёплое и липкое растеклось по ногам.

Ну, мать твою яти! Я же не о том говорил!!! Понятие есть такое. Медицинское. Метеоризмом зовётся. А ты что? Блин, теперь опять хламиду менять. Ну-ну.

Ты посмотри, он ещё и смеётся! Гавно какое, он, оказывается, ещё и это умеет. Я думал, что только орать напропалую.

В животе, действительно стало легче. Мамаша поначалу только ласково улыбнулась и пощекотала у меня под шеей. Сосед опять изволил хехекнуть. Сговорились! Ты пеленку, давай, меняй! А то мне что-то не по кайфу в его дерьме барахтаться.

Теперь уже мне стало смешно. В "его" дерьме! А легче-то кому стало? Выходит, кто опарафинился из нас? Вот-вот… Неудобно даже как-то перед женщиной. Бугай великовозрастный!