Стенли Вейнбаум - Лихорадка Страница 4

В отчаянии он бросился к кровати. Взмахнул руками на которых лежала бесчувственная девушка, разгоняя шмыгунов, опустил ее на койку и схватив веник стал расчищать домашнее хозяйство. Широкими взмахами он раскидывал шмыгунов, и боевые визги грабителей перекрылись криками и хныканьем от боли.

Несколько шмыгунов прорвались к двери, волоча награбленное добро. Грант обернулся вовремя, что бы увидеть, как десяток бестий суетятся возле Ли Нейлан, срывая ее одежду, часы с руки и атласные вечерние туфельки с маленьких ног. Взревев проклятия, Грант отбросил их прочь, надеясь, что ни один зараженный кинжал или ядовитый зуб не успел поцарапать ее кожу.

Он начинал выигрывать схватку. Большинство созданий заворачивались в свои черные накидки и бежали за порог со своей добычей. Наконец, взвизгнув последний раз, шмыгуны, нагруженные и с пустыми руками, прорвались и побежали спасаться, оставив дюжину пушистых вялых телец убитых или раненых.

Грант вымел их вслед за убегающими, закрыл дверь перед шизиком, который сунулся в проем, задвинул засов, чтобы шмыгуны не повторили свой трюк и в ужасе уставился на разграбленное жилище.

Консервы укатили или утащили. Оставшиеся вещи были захватаны грязными лапами шмыгунов, а одежда Гранта лохмотьями висела на крючке вешалки. Но крошечные грабители не сумели открыть тумбочку и ящик стола, где оставалась еда.

Шесть месяцев жизни на Ио сделали Кальторпа философом: он выругался в сердцах, обреченно пожал плечами и достал из шкафчика пузырек с ферверином.

Его собственный приступ лихорадки закончился так внезапно и окончательно, как это бывает только с "бланкой", но девушка не принимавшая ферверин, была белой, как бумага и недвижимой. Грант взглянул на пузырек: оставалось восемь таблеток.

- Ну, я всегда могу пожевать листья фервы, - пробормотал он.

Это было менее эффективно, чем сам алкалоид, но помогало, а таблетки сейчас нужнее Ли Нейлан. Грант растворил две штуки в стакане с водой и приподнял голову девушки.

Ли была без сознания, но могла глотать, и он влил раствор между ее бледных губ, затем устроил ее как мог удобнее. От ее платья остались только шелковистые лохмотья, и Грант укрыл ее одеялом, которое было не меньше излохмачено. Затем он продезинфицировал уколы пальм, составил два стула и растянулся на них, чтобы вздремнуть.

Он подпрыгнул от цоканья когтей по крыше, но это был только Оливер, осторожно проверявший не горяч ли дымоход. Через минуту он протиснулся внутрь, потянулся и заметил:

- Я настоящий, и ты настоящая.

- Неужели! - проворчал Грант сонно.

Когда он проснулся, светили Юпитер и Европа, что значит, что он спал около семи часов. Он встал и посмотрел на Ли Нейлан, которая крепко спала; румянец на ее лице был не только от рыжего дневного света. "Бланка" проходила.

Кальторп растворил еще две таблетки в воде, потом потряс девушку за плечо. Мгновенно ее серые глаза открылись, теперь совершенно ясные, и она поглядела на него без удивления.

- Привет, Грант, - промурлыкала она. - Это снова ты. Все же лихорадка не так плоха.

- Может быть, я должен был позволить тебе оставаться в лихорадке, - усмехнулся он. - Ты говорила такие милые вещи. Просыпайся и выпей это, Ли.

Она стала осознавать окружающее.

- Как... Где это? Все, как... настоящее!

- Так и есть. Выпей ферверин.

Она подчинилась, затем откинулась на кровать и пристально поглядела на него:

- Правда? - спросила она. - И ты настоящий?

- Думаю - да.

Нахлынувшие слезы затуманили ее глаза.

- Значит... я уже не там? Не в том жутком месте?

- Ну конечно же. - Он видел признаки, что ее облегчение может перейти в истерику, и поспешил отвлечь ее. - Ты не могла бы рассказать, как оказалась там - да еще в шикарном вечернем платье?

Девушка взяла себя в руки.

- Я собиралась на прием. Вечер... вечеринка в Гераполисе. Но я-то была в Юнополисе, понимаешь.

- Не понимаю. Прежде всего, что ты вообще делаешь на Ио? Каждый раз когда я слышал о тебе, это было связано с нью-йоркским или парижским обществом.

Она улыбнулась.

- Значит, не все было бредом, так? Ты говорил, что у тебя есть одна из моих фотографий... о, вот она! - Ли нахмурилась взглянув на вырезку. - В следующий раз, когда фоторепортер захочет сфотографировать меня, я вспомню что не надо ухмыляться так... так как шизик. Ну а как я очутилась на Ио - прилетела с папой, который ищет возможность выращивать ферву на плантациях, вместо того, чтобы зависеть от торговцев и шизиков. Мы здесь уже три месяца, и я страшно скучала. Я думала, на Ио будет интересно, но нет - до недавнего времени.

- А при чем здесь танцы? Как ты все же оказалась здесь, в тысяче миль от Юнополиса?

- Ну, - медленно протянула она. - В Юнополисе мне все надоело. Ни представлений, ни спорта, ничего кроме редких танцев. Меня это не устраивало. Когда были танцы в Гераполисе, я летала туда. Это четыре-пять часов на скоростном самолете. А на прошлой неделе - или когда там - я собралась лететь, и Харви - папин секретарь - должен был меня отвезти. Но в последнюю минуту он понадобился папе и он запретил мне лететь одной.

Грант почувствовал сильную неприязнь к Харви.

- Ну? - спросил он.

- Я полетела сама, - закончила Ли потупившись.

- И разбилась, да?

- Я летаю не хуже других, - отпарировала она. - Просто я полетела другим путем, и внезапно впереди появились горы.

Грант кивнул.

- Идиотские Холмы, - сказал он. - Мой грузовой самолет дает крюк в пятьсот миль, чтобы обогнуть их. Они невысокие, но высовываются над атмосферой этой безумной планетки. Атмосфера здесь плотная, но мелкая.

- Знаю. Я знала, что не смогу пролететь над горами, но подумала, что перепрыгну через них. Понимаешь, набрать полную скорость и кинуть самолет вверх. Он герметичен, и сила притяжения здесь слабая. И кроме того, я видела, такое несколько раз, особенно на ракетных конструкциях. Реактивная струя помогает удержать самолет даже после того, как крылья не опираются на атмосферу.

- Чертовски глупый трюк! - воскликнул Грант. - Конечно, это возможно, но тут надо очень ровно войти в атмосферу с другой стороны. Можно врезаться так, что костей не соберешь.

- Так я и поняла, - печально сказала Ли. - Я почти выровнялась, но не совсем, и врезалась в гущу жалящих пальм. Наверное удар их оглушил, потому что я успела выбраться до того, как они начали хлестать кругом. Но я не могла попасть обратно на самолет, и это... я помню только первые два дня но это было ужасно.

- Так и должно было быть, - сказал Грант мягко.

- Я знала, что если не буду есть и пить, то есть шанс избежать белой лихорадки. Не есть я еще могла, но вот не пить... ну, в конце концов я сдалась и напилась из ручья. Меня уже не волновало что случится если я сейчас же не избавлюсь от этой пытки жаждой. А после этого все смутно и неясно.