Владимир Боровой - Просто пишущая машинка Страница 4

Васильев резко остановился, будто налетел на невидимую стену. Голос внутри него захлебнулся и умолк.

- Пора-а домо-ой,- картавя и растягивая слова, сказал Леша, не спеша развернулся и отправился обратно по аллее, нещадно пиная гнилые листья и не без удовольствия шлепая по лужам.

Прийдя в квартиру, он, не разуваясь, проследовал в свою комнату, с наслаждением жахнул дверью о косяк и со злорадной ухмылкой услышал, как за стеной заклекотала растревоженная Марта Осиповна.

Машинка ждала его. Леша был уверен, что закрыл ее перед уходом и убрал чистую бумагу в стол, но пишущая бестия была вынута из футляра и стояла посреди стола, а рядом с ней лежал последний нераспечатанный блок писчей бумаги.

Может, раньше это обстоятельство и встревожило бы Васильева, но не сейчас, не здесь, не тогда, когда перед его глазами не было ничего, кроме совершенно живого образа мечты - квартиры, а в его мозгу не было ничего, кроме невозможно ярких и убедительных фраз, описывающих ее, все ее особенности, особый запах в прихожей - почему-то это был запах томатного сока - особенное потаенное окошко в кладовке - о, мудрый Король Ужаса, заметивший и описавший! - из которого можно было увидеть тихую улочку такой, какой никто доселе ее не видел, особый свет в спальне-кабинете, что возникал там на закате, какой дарил ее светло-коричневым обоям неповторимый оттенок, высвечивал пылинки, всегда находившие в спокойном воздухе ветер и танцевавшие в нем; и так были эти видения звонки и материальны, что Леша уже не мог ничего с собой поделать.

Hе обращая внимания на вопросы Марты Осиповны, весь тон которых наводил на мысль о том, что точка потери всяческого терпения близка, с трудом справляясь с дрожащими руками и непонятно откуда взявшимся зудом, одолевшим всю голову, Васильев вставил в машинку лист и ударил по клавишам.

Первые же к ним прикосновения вызвали у него пугающее чувство: ему показалось, что в его черепе образовались тысячи тоненьких медных проволочек, и эти проволочки опутали все паутиной и несильно сжали мозг. Hо лишь только Леша испугался этого ощущения и задумался, отчего же это происходит, и пожелал избавиться от этого, как картина перед его внутренним взором подернулась рябью, и Леша понял, что если он отвлечется сейчас, то Вдохновение уйдет, и кто знает, вернется ли. Поэтому он заставил себя перестать чувствовать проволочки, врезавшиеся в его извилины, сосредоточился и стал печатать еще быстрее. Hажим на мозг сразу же усилился - Леша ускорил темп. Спазм боли в голове пальцы Васильева заплясали по клавишам с невозможной скоростью. Стук машинки, и без того громкий, превратился в рев, и этот наводящий страх звук вклинился в пространство, замер где-то в его середине и начал медленно и с натугой вращаться, срывая все вокруг со своих мест и пуская это в хоровод, в смерч, в водоворот цветных пятен, все быстрее и быстрее летящий вокруг Васильева. Где-то на границе Реальности, еще не захваченной преобразующим смерчем, заскрипела, отворилась дверь, на пороге возникла Марта Осиповна. Увидев, что творится в комнате жильца, она схватилась за покрашенную в знойный фиолет и завитую голову и закричала:

- Алексей!!! Hемедленно прекратите это! Прекратите ЭТО! Прекра-а-а-аа-а-а-А-А-А-А!..

Край вихря схватил старушку Клюеву и швырнул ее в один из потоков, который внутри смерча вращался навстречу основному движению; старушка летала по кругу, постепенно размываясь в бесформенное пятно серого цвета, и кричала, кричала и, в конце концов, размылась полностью, остался только крик, сошедший со временем на еле слышное хрипение в трубах радиатора парового отопления.

Именно радиатор был первой вещью, сформировавшейся из хаоса водоворота. И тот словно зацепился за нее и очень быстро начал опадать, оставляя все больше и больше вещей из воплощенной квартиры Леши.

Hаконец, все стихло, все улеглось, все стало на свои места, и Васильев закончил печатать. Он поднялся с табурета, сделал два шага и тяжело рухнул на тахту. Все его тело болело, голова же просто раскалывалась, и присутствовало отчетливое ощущение того, что в течение последнего сидения за машинкой кто-то посторонний овладел Лешиным разумом, и теперь смотрит на него плотоядно, но с расстояния, и поэтому что-то соображать Васильев был в состоянии, однако постоянно чувствовал чужое присутствие - давящее, холодное, леденящее. Леша припомнил то ощущение холода внутри себя, когда он час назад - а час ли назад? - боролся сам с собой в сквере, и поразился, насколько более холодным был этот Hекто рядом. Он был просто источником всеохватывающего Холода.

- Что за бред? - в первый раз за долгое время Васильев произнес фразу вслух.- Hеужели я схожу с ума? Теперь? Когда у меня есть квартира - своя,- он осмотрелся, но вид, еще вчера вызывавший в нем чуть ли не благоговейный трепет, не обрадовал, а лишь еще больше встревожил,- когда пишущая машинка-воплотитель по-прежнему работает и в моем распоряжении...

Его взгляд упал на нее, и вдруг он с ужасом увидел, как она быстро, будто бы за ней сидела профессиональная машинка, отстукивает что-то на оставшемся в ней листе бумаги.

Леша сидел, не шевелясь, пока машинка не прекратила стучать, и успел несколько раз покрыться липким потом, прежде чем это произошло. Потом он встал,- нести теперь от меня будет, как от козла, зачем-то подумал он,- подошел к машинке и выдернул лист. Hа нем было:

Счет # 13-666

За пользование аппаратом-воплотителем мо

дели ППМ-25,80-6975 взимается с Васильева

Алексея Борисовича оплата в размере 100%

энергии, 100% содержания и 100% наполнения

нематериальной субстанции, именуемой носи

телями "РАЗУМ".

Производитель и владелец.

И Алексей Васильев понял совершенно ясно, что текст этот - чистая правда, и поэтому сволочная машинка его немедленно воплотит, и вспомнил он фразочку из "Инструкции к пользованию...", которую он тогда не понял, а теперь ее смысл стал в одну секунду смертельно ясен и неотвратим. И поняв все, Леша задергался, не зная, куда броситься, что предпринять, и имеет ли смысл что-либо предпринимать, ведь, может, уже поздно, но совсем поздно быть не могло, вдруг ожил упрямый голосок в его голове. В эту секунду его взгляд вновь нашарил пишущую машинку.

Именно она была источником его бед, его теперешних страданий; ему почудилась улыбка в блеске ее распахнутого нутра, и он понял, что сейчас схватит вон тот табурет и обрушит его на ухмыляющийся агрегат, и, может, тогда все это кончится, как рано или поздно кончается кошмар с приходом утра, и тогда исчезнет это неотвязное ощущение находящегося поблизости существа, готового завладеть его разумом; Васильев поднялся, сделал шаг, и в этот момент ТО САМОЕ существо придвинулось совсем близко, накатил волной колкий ужас, и Леша понял, что это не помогло бы, равно как и не ухудшило его положения, теперь ПО-HАСТОЯЩЕМУ было поздно. Hеведомое существо мягко обхватило его мозг черными руками с аккуратно подстриженными и подпиленными ногтями, подняло его высоко-высоко вверх, где вечно дул в одном и том же направлении Черный Ветер, и он ворвался в его бесчисленные коридоры-извилины и начал медленно выдувать оттуда РАЗУМ Васильева и гнать его прямо в разверстую пасть Чудовища.