Борис Зубков - Парадокс Власа Уварова Страница 4

Потехин тем временем не спускал глаз с модели. Выражение лица у него менялось быстрее, чем диск-мухомор набирал обороты. Сначала брезгливо-презрительное, потом настороженное, затем удивленное. Теперь оно стало каким-то восторженно-умиленным, как у мальчишки, которому снится собственная собака или велосипед.

- Гм, неплохо, нужно признать неплохое конструктивное исполнение. И цвета гармонируют друг с другом. Только, знаете, я бы на вашем месте покрыл подставку зеленым лаком.

- Зеленым? - Влас Константиныч прищурил глаз и слегка наклонил голову. Отчего ж, можно. Пожалуй, вы правы, будет красивей.

- Ну, а с мощностью как, замеряли? Крутящий момент, обороты? - озабоченно спрашивал Потехин.

- Да я вам уже раньше говорил. Энергию-то вырабатывает, но вот с мощностью пока плоховато. Не тянет, - Влас Константиныч сокрушенно вздохнул. - А может, вакуум через кирпичные стены плохо проходит.

- Да, да, все может быть. Но это не принципиально. Наука поможет, даст бог, вместе доведем. А вы приезжайте в наш институт. Нам как раз удалось заполучить одного крупного изобретателя Мылкина. Слышали? Он тоже над преодолением кой-каких законов природы работает. С помощью генетики-кибернетики. Очень масштабное дело, что и говорить. Приезжайте, вместе подработаем.

Педант Потехин захотел прославиться.

После эпизода с Потехиным конструктора оставили Власа Константиныча в покое. Чудак он, конечно, над химерой работает. Ну, и пусть. Его дело. Человек упрямый, настойчивый, на все свой резон имеет, попробуй такого переубедить. Тем более что в его безумии есть система, как сказал Семирусов. Он любил щегольнуть образованностью и запузырить что-нибудь из Шекспира или из "Двенадцати стульев". А главный инженер вызвал Меркушкина и еще раз сделал ему строгое внушение - не препятствовать. В конце концов, цех не обеднеет, если токаря выточат Власу Константинычу пару деталей из отходов. Чуткость надо проявить к человеку, не огорчать, не дергать, тем более работу свою выполняет хорошо, все делает вовремя, ну, а безумствует только по вечерам, никому не мешает, переутомился и все. Отдохнет, а там гляди какие еще нужные вещи для кроватного цеха создаст.

Так говорил главный инженер, и Меркушкин понимающе кивал головой. Что же он, лютый зверь, что ли? Тоже понимает. Человек заслуженный, пожилой, и если цех не взорвет, тем более под ответственность начальства, так пусть ковыряется. Своим трудолюбием он только хороший пример будет подавать молодежи.

Так ответствовал главному инженеру Меркушкин. А Влас Константиныч, чувствуя молчаливое попустительство и даже одобрение, активизировал свою деятельность. Мальчишки-ремесленники почтительно вытачивали ему болты, таскали блестящие кусочки алюминия, а монтер с телефонной станции паял какие-то радиосхемы.

- Теперь без электроники и ни туды, и ни сюды. Не хуже меня понимаешь, Митя, - приговаривал Влас Константиныч и прятал очередной кусок эбонита, усыпанный мелкими, что булавочные головки, диодами и триодами в свою рабочую тумбочку. Сам двигатель, всегда накрытый жестяным кожухом, никто ни разу не видел: Влас Константиныч занимался сборкой лишь поздно вечером, и то если в цеху никого не было. И каждый раз тщательно запирал кожух на три тяжеленных купеческих замка.

Наступил июнь, теплые голубые дни, светлые тихие ночи. То ли ему все надоело, то ли не устоял человек перед рыбацкими соблазнами, но возиться с вечным двигателем Влас Константиныч перестал. Заядлый рыбак и грибник, он интересовался теперь только погодой, по десять раз в день заходил в стеклянную клетушку к Меркушкину и звонил свояку, служившему в аэропорту, чтобы тот прочел ему последнюю метеосводку Потом подолгу стоял на заводском дворе и, приложив руку ко лбу, вглядывался в синее небо, по которому плыли пушистые белые облака.

Был жаркий безветренный день, полный штиль, как сказал бы моряк. Ни один листочек не шелохнулся, а в обеденный перерыв, когда зной сморил самых истовых доминошников, наступила глубокая тишина, как будто тепловая смерть простерла свои крылья над миром.

Влас Константиныч пришел в этот день на завод спозаранку. Еще до гудка он побывал в своем закутке, погремел там ключами, посыпал искрами - паял что-то или сверлил. В цеху долго пахло потом озоном, как после грозы. Перед обеденным перерывом Влас Константиныч тщательно вымыл руки, поспешил в раздевалку и вернулся оттуда в чистом сером комбинезоне.

Когда все ушли на обед и в цеху никого не осталось, он подошел к своему детищу и снял жестяный кожух. Первым поднял тревогу Елкин. Он лежал на траве под самыми окнами конструкторского бюро, подстелив под себя рабочий халат и обратив веснушчатое лицо к солнцу. Елкин чуть приоткрыл щелки глаз, чтобы взглянуть, сколько еще до гудка, как заметил странный круглый предмет, бесшумно выплывавший из открытого фонаря на крыше кроватного цеха. Предмет был похож на огромное куриное яйцо, только чуть вытянутое и блестящее, будто зеркало. Яйцо отплыло немного в сторону от проволочных растяжек, крепивших дымовую трубу, и, стремглав, словно пуля, ринулось вверх. Тут Елкин и закричал:

- Эй, ребята, яйцо! Смотрите, яйцо!

Он вскочил на ноги. Маленькое пятнышко почти растворилось в вышине. Но вот пятнышко стало опять увеличиваться, падая вниз, и все увидели полированное алюминиевое яйцо, бесшумно плывущее над цеховыми крышами. Верхняя часть яйца была как бы срезана и накрыта прозрачной выпуклой крышкой. Яйцо опустилось еще ниже, и из него выглянул собственной персоной... Влас Константиныч. Он помахал знакомой старенькой кепкой, что-то крикнул и опять исчез внутри аппарата.

Все, кто был на заводском дворе, дружно ахнули, из цехов уже бежали менее расторопные, и все общим инстинктом понимали, что произошло нечто совсем необыкновенное.

В этот момент к заводским воротам подкатила директорская машина. Напрасно шофер сигналил клаксоном, никто и не собирался открывать.

- Что они там, заснули что ли? - Директор, кряхтя, выкарабкался наружу. Ладно, езжай в гараж.

Он обошел вокруг машины и открыл дверь проходной. В будке никого не было. Только старая берданка сиротливо стояла около колченогого стула, да жестяной чайник посапывал на электрической плитке.

- Что случилось?

Директор толкнул ногой вторую дверь. Бросилась в глаза толпа перед кроватным цехом. Пожар? Или несчастный случай? Ни на кого нельзя положиться.

К директору подбежал Павел Матвеич. Юрист-снабженец был так возбужден, что слова у него застревали в горле.

- Все Уваров куралесит, Уваров. Изобретатель этот, из кроватного цеха Снабженец покрутил пальцем около лба. - То вечный двигатель самовольно затеял, то... вон, полюбуйтесь!