Игорь Дручин - Полигон неожиданностей (журнальный вариант) Страница 4

— Полюбуйся, Василий, — обратился к нему директор. — Строптивая группа в полном составе.

— А этот, который запутал экзаменатора… из них?

— Смолкин! Два шага вперед! Василий Федорович жаждет полюбоваться на достопримечательность нынешней сессии. Единственная тройка на всех четвертых курсах!

Смолкин молодцевато повернулся налево, сделал два шага вперед и так же лихо повернулся направо, оказавшись лицом к лицу с начальником космоцентра.

— Смолкин Серафим Юрьевич, четвертый курс, мехфак. Четырнадцать баллов за сессию. Оценка по теории вождения снижена на балл по субъективному мнению директора.

— Видал, как они со мной разговаривают? — усмехнулся Баженов. — Ни тени почтения.

— Значит, не заслужил, — в тон ему ответил Алферов. — Ты же ему всю карьеру испортил! Да и не признает он твою тройку. За что хоть снял этот злополучный балл?

— Объясни, Смолкин.

— По приказу, за введение экзаменатора в заблуждение.

— А ты, что же, не согласен с приказом? — полюбопытствовал директор.

— Вы же доверяете автоматам?

— Софистикой увлекался?

— Нет, логикой!

— Ну, хорошо. Порядок ты знаешь, значит, и получил по заслугам. Не первый курс… Иди.

Сима так же молодцевато вернулся на свое место в четверке.

Директор проводил его взглядом, зачем-то пододвинул к себе листок с фамилиями конкурсантов, бегло просмотрел списки, потом отодвинул их и сказал будничным тоном:

— Давайте быстро и четко. Кто будет говорить от имени группы?

— Миша, — подтолкнул Субботина Александр. — Твоя идея.

— Нам все равно сдавать групповые испытания, Пусть будут самые трудные. Хотим пройти испытания на полигоне вне конкурса.

— Это еще надо заслужить!

— У нас проходные баллы.

— Так-то оно так, но вы же отказались?

— Да. От расформирования группы. Вы же знаете, мы всегда вместе.

— Еще бы! Вот вы где сидите со своими фокусами!

Директор для убедительности похлопал себя по шее.

— Просто мы хотим доказать, что это не фокусы, а вполне серьезно.

— Ну что с ними делать, Василий Федорович?

— Смолкин! Сколько у тебя баллов по вождению?

— Шесть.

— Вот как? Что же ты мне раньше не сказал? — обернулся Алферов к директору.

— Вождение в этом семестре не засчитывалось.

— Послушай, может, включим их все-таки?

— Ты мне, Василий Федорович, студентов не порть. Возвращаться к решенным вопросам не будем. Идите. Ваша просьба удовлетворена.

Они стартовали первыми. В этом не было преимущества: последующие экипажи могли учитывать их график и по времени прохождения отдельных препятствий судить о сложности трассы и количестве ловушек. Кроме того, их график будет постоянно держаться на прицеле, а это тоже немаловажно.

Сима сразу взял приличную скорость. Субботин с планшетом выполнял роль штурмана. Еще до старта они вместе обсудили все детали трассы и решили выбрать наиболее сложный путь.

Четыре года кое-чему научили. На простых с виду участках всегда можно было ожидать неприятностей, а здесь лунный полигон повышенной трудности.

Скорость росла, и Сима усиленно ворочал рычагами, замедлял или ускорял то левую, то правую группу колес, помогая вездеходу точно вписываться в запрограммированный маршрут, а при необходимости корректировать его слишком прямолинейное направление. Они благополучно обогнули гряду и выскочили на поле, усеянное мелкими кратерами. Сима сбавил скорость и запетлял, огибая воронки. Планетоход имел независимую подвеску, и небольшие препятствия или кратеры с пологими склонами можно было проходить с ходу, но, учитывая Симину изворотливость, решили не прельщаться прямой дорогой. Благополучно проскочив кратерное поле, выскочили к расщелине. Через нее и был проложен маршрут, но в последний момент Михаилу почудилась западня, и он скомандовал:

— Бери левее, по пологому склону!

Хорошая реакция Смолкина спасла планетоход от опрокидывания при резком повороте, а запас скорости позволил преодолеть с ходу достаточно крутой склон. На вершину поднялись, уже практически полностью потеряв инерцию, но зато вниз Сима погнал планетоход так, что даже пыль завилась… Пока все проходило нормально. Полигон был невелик: всего десять на десять километров, но по заданию трасса выбиралась с расчетом, чтобы пройти по нему не менее ста. В этом были свои сложности, так как, пересекая полигон в разных направлениях, экипаж с большей степенью вероятности попадал в тщательно замаскированные ловушки, будь это топкая вязкая жижа, яма или обвал, не говоря уже об уклонах, точно рассчитанных на опрокидывание, широко разбросанных по всему полигону. Другая сложность заключалась в том, что каждый сознавал: за всеми действиями экипажа не только ведется пристальное наблюдение комиссией, но и любой шаг их записывается на видеоэлемент. Делалось это для разрешения недоразумений, так как любой эпизод или спорное положение в действиях экипажа можно было проследить заново с любой степенью замедления. Такое присутствие комиссии на первых порах психологически сковывало, но теледатчики обычно маскировались под внутренний интерьер вездехода, и о них скоро забывали. Кроме внутренних на вездеходе устанавливались и теледатчики обзора, чтобы при необходимости наблюдать не только за продвижением транспорта, но и видеть работу экипажа при выходе наружу.

— Ну, как они тебе? — спросил директор Алферова, наблюдавшего за прохождением первого экипажа.

— По-моему, ничего. Прошли четверть пути и не попали ни в одну ловушку. Тебе не кажется, что сделаны они примитивно, на простаков?

— Вот я посажу тебя на вездеход и прогоню по полигону, — обиделся Баженов. — Даром, что ты знаешь, где они расположены, влетишь, как миленький. К нам на повышение квалификации присылают куда более опытных водителей, и они садятся. Меньше трех никто не минует.

Вездеход перевалил через холм и попал в широкую ложбину. Здесь можно было спокойно идти по ровному дну, но Смолкин, по указанию Субботина, повел машину по пологому склону.

— Плакала еще одна ловушка, — засмеялся Василий Федорович. — Сейчас они благополучно проскочат твою хитрую воронку. Нет, я все-таки жалею, что не настоял на допуске их к конкурсу.

— Экипажу принять правее, — скомандовал директор.

Алферов поморщился, но ничего не сказал. Просто ему стало неприятно, что Баженов прибегает к приемам, которые трудно назвать честными.

Сима резко притормозил и осторожно съехал на обманчивое своей ровнотой дно ложбины. На пути оказался небольшой, шириной метров десять, блюдцеобразный кратер с пологими склонами. Чтобы его объехать, пришлось бы делать слишком крутой поворот, и Смолкин направил вездеход прямо.