Борис Фрадкин - Выпавшая точка Страница 4

Зрительная картина, представшая перед воображением Леонида, дополнилась в мозгу Варанкина стремительным построением математических зависимостей.

- Леонид Дмитриевич, ты меня слушаешь? - как можно спокойнее произнес он в трубку. - Похоже, ты прав и в нашей ванне действительно имело место образование полимерных цепей.

- Какие еще могут быть сомнения! - Леонид замахал свободной рукой. - Я представляю, как из этого полимера начнут изготовлять ткань для одежды. Вот будет время-то!

- Ткань... - усмехнулся Варанкин. - Мелко плаваешь, аспирант. Включение в полимерные цепи воды элементов фосфора и углерода позволит получать искусственный белок. Чувствуешь белок! А ты - ткань...

- Белок? - озадаченно переспросил Леонид. - Да на какой черт он дался?

- Дырявое у тебя воображение, Лыкнов, - вздохнул Варанкин. - В наших руках теперь ключ к решению задач, над которыми бесплодно бьются многие поколения исследователей. Прежде всего мы экспериментально покажем, как возникла первая белковая молекула на нашей планете. Все знают, что она возникла в воде, а вот КАК - никто не знает. Так вот, Лыкнов; мы с тобой докажем, что ее породил гидравлический удар. Точнее - серия гидравлических ударов, - речь Варанкина становилась все более страстной, стареющий ученый садился на любимого конька. - В ту далекую эпоху тектонические силы непрерывно сотрясали дно океанов, вызывая в воде скачки тех сверхвысоких давлений, которые мы только-только начинаем постигать с помощью лазерной техники.

Леонид затаил дыхание. Теперь он жадно ловил каждое слово своего научного руководителя. Да, теперь это было "то самое", ради чего стоило попотеть.

- А теперь главное, - Виктор Павлович сделал многозначительную паузу. - Получение белка из воды раз и навсегда избавит человечество от забот о хлебе насущном. Хлеб станут получать непосредственно из воды. И молоко из воды. И масло, и мясо из воды, самого дешевого и неисчерпаемого сырья. Надеюсь, теперь ты в полной мере осознал, какую ухватил рыбину?

Варанкин продолжал говорить, все более воодушевляясь, а Леонид думал о том, что четыре года с гаком в обществе Варанкина не прошли для него бесследно. Недаром же говорят, что вода по капле камень долбит, а Варанкин долбил ею душу Леонида Лыкнова. И теперь Леонид признался себе, что никогда бы не выделил выпавшие точки из общего хаоса, если бы в полной мере не наслушался "демагогии" Варанкина.

Вот оно как случается.

- Да ты, что, не слушаешь меня? - привел в себя Леонида голос Варанкина. - Ты где там витаешь?

- Слушаю, слушаю, Виктор Павлович, - спохватился Леонид.

- Установку, говорю, включай. Тензостанцию прогрей как следует, проверь настройку лазера. А я сейчас подъеду.

- Вас встречать?

- Чего меня встречать, я не девица. Делай, что тебе сказано.

Варанкин опустил трубку на аппарат, покосился на будильник - начало пятого, самый сон. Но какой уж теперь сон. Варанкин зашлепал по комнате, разводя руками и что-то бормоча под нос. Сообщение Лыкнова потрясло его. Случилось то, о чем он мечтал сорок лет. Да что там сорок - всю жизнь!

Он вздохнул и заспешил к оставленной в спальне одежде. Там царил полусумрак - жена на ночь плотно задергивала тяжелые гобеленовые шторы. Но где-то в стыке штор разыскал щелку бесконечно тоненький, невидимый со стороны лучик взошедшего солнца. Он угодил прямо в глаза Виктора Павловича и заставил его заслониться ладонью.

А заслонившись, почему-то увидел перед собой физиономию Лыкнова - круглую, розовощекую, обрамленную дурацкими кудрявыми бакенбардами. "Почему именно он? - спросил себя Виктор Павлович. - Он, которого я считал выпавшей точкой в науке, а не я, мечтавший о таком открытии долгие годы? Почему?"

Ответа на этот вопрос он не нашел. Впрочем, его и не очень-то терзало это "почему", его уже захватили повседневные заботы. Нужно было срочно наметить программу новой серии экспериментов, нужно было подумать о подключении ЭВМ, нужно было...

Успокоив проснувшуюся жену, Варанкин заставил себя побриться, плотно позавтракать и только после этого позволил себе пойти в институт так быстро, как только позволял ему его возраст.