Яцек Савашкевич - Мы позволили им улететь Страница 4

— Спит, — сказала, увидев меня, Эли.

Я заглянул в палату. В большой кровати сын казался еще более маленьким и хрупким.

— Через три дня мы разрешим ему короткую прогулку, — сказал Зенд. — А через две недели он уже побежит вам навстречу.

— И каждые пять лет, — добавил я, прикрывая дверь, — будет возвращаться сюда, чтобы подзарядить батарею.

Мы попрощались с Зендом и спустились к рольспиду. Водитель дремал, откинув голову. Я попросил отвезти нас в ресторан обедать. Не помню, что я тогда соврал Эли по поводу своего предстоящего отсутствия.

Но вечером, когда я проснулся, она упаковывала чемоданы. Хотя штатская одежда мне явно была ни к чему, я не протестовал. Эли сказала, что, если моя командировка затянется, она, как только состояние Альберта позволит, уедет с ним куда-нибудь к морю.

Я отправился утром, чуть свет. За виадуком Кеннеди образовался затор. Мы обошли его с нарушением, и нас остановил патрульный Дорожного отделения.

К счастью, на лацкане у меня был значок спецслужбы, и патрульный, заговорщицки кивнув, позволил нам проехать.

Насколько много внимания уделили моей особе в воротах Учебного центра ККС, настолько безразличен я стал для всех, когда прошел внутрь. Никто ничего не знал, особенно того, где кого можно найти. Водитель оставил меня с чемоданами на раскаленной, покрытой щебнем площади между двумя рядами пепельно-серых двухэтажных корпусов. Поразмыслив, я направился к зданию, помеченному буквой Е: когда-то там размещался штаб. Дежурный, подозрительно покосившись на мои чемоданы и штатскую одежду, поправил на рукаве повязку и ответил, что командор Миледи, «вероятно, где-то здесь». «Здесь» означало всего лишь 426 гектаров жилых и хозяйственных построек, машинный парк и полосы укороченного старта. Я попросил дежурного присмотреть за багажом и направился напрямик к ангарам. Сквозь синеватую дымку вдали серебрились на солнце треугольники готовых вырулить на стартовые полосы расчехленных «Старфлешей». Возвышение, на котором они находились и которое курсанты называли сортировочной горкой, отсюда походило на покрытый чешуей вздувшийся рыбий бок. Еще издали я услышал трубный голос Миледи, который обещал механикам «показать небо в алмазах». Под одной из машин притаились съежившиеся фигурки парней из роты обслуживания, предпочитавших не попадаться командору на глаза. Со времен моей службы в ККС Миледи продвинулся от командира эскадры до заместителя начальника центра по обучению технического персонала, хотя, на мой взгляд, любому стратегу из Адмиралтейства он мог бы дать сто очков форы.

Миледи я увидел возле извлеченного из «Старфлеша» холодильного агрегата, он стоял в липкой луже, перед ним вытянулся в струнку побледневший безусый курсантик. Командор, показывая на свои запачканные брюки, за что-то выговаривал ему. Перепуганный парнишка сжимал в руках пустую масленку. Когда-то мне доводилось бывать в его положении. В то время Миледи еще носил стек.

— Я приехал, — сообщил я с непринужденностью штатского, и командор прервал очередную тираду об аккуратности и порядке.

— Прекрасно, — сказал он, изничтожая парня взглядом, и, словно цапля, выбрался из лужи. — Растяпа.

Я подал ему носовой платок.

— Благодарю, Лютц. Все равно надо менять брюки.

Мы стояли в треугольной тени машины, опиравшейся о бетон своим ажурным шасси. Почти четверть гектара тени. Ниже стартовые полосы расходились как бы наперекор перспективе.

— Устроился?

Я отрицательно покачал головой.

— В блоке А тебе приготовлена комната. Девятка. Да, из Адмиралтейства сообщили, что на время операции тебе присвоен чин командор-лейтенанта, чтобы не приходилось козырять каждому офицеришке. И только от твоего желания зависит, сохранишь ли ты это звание.

— Меня не прельщает воинская карьера.

Миледи пропустил мое замечание мимо ушей.

— Офицерская столовая, как и раньше, в блоке Б. После обеда можешь заглянуть в ангары и поболтать с механиками. А завтра посмотрим, на что ты годен.

По дороге к блоку А я взял у дежурного чемоданы.

Комната напоминала стандартный номер в отеле.

Я достал туалетные принадлежности, смену белья, а остальное, не вынимая, вместе с чемоданами сунул в шкаф. В нише висел безразмерный компенсационный костюм цвета маслины с двумя золотыми шевронами на рукаве — широким и узким со звездочкой.

Предел мечтаний всякого курсанта, да и не только курсанта. Освежившись под душем, я натянул новую одежду. Однако не могу сказать, что чувствовал себя в ней свободно.

Наутро у меня был пробный полет. Единственный, так как Миледи счел, что я нахожусь в прекрасной форме. Такое заключение не очень вязалось с его обычной требовательностью, и сегодня я склонен думать, что здесь не обошлось без нажима со стороны Адмиралтейства.

Подготовленный для меня «Старфлеш» почти не отличался от знакомых мне модификаций, хотя и принадлежал к машинам восьмого поколения. Изменения коснулись главным образом биологической защиты, системы управления и серворегуляторов. Так что в кабину я уселся, как в собственный автомобиль. Слева, под прямоугольным панорамным иллюминатором, поблескивали стрелки контрольного пульта, справа — индикаторы системы ВИС. Кресло охватило меня, и я оказался в полулежачем положении. На голову, подобно капюшону, опустился находившийся за спинкой шлем.

На долю секунды я почувствовал скорее ожидаемую, нежели действительную боль. Присоски электродов прилипли к черепу, и я перестал быть только человеком. Я слился с машиной. Я чувствовал ее всю: блоки двигателей, механизмы управления, ракетную установку — все дрожало от возбуждения, было готово к действию, полно огня, словно жеребец под седоком.

Я нетерпеливо ждал сигнала старта.

Но тут Миледи отложил вылет и пригласил меня по радио в штаб. Здесь я застал долговязого штатского с длинным красным носом, на который, словно повалившаяся на бок восьмерка, были нацеплены слабые очки в тонкой металлической оправе. Прилизанный, чистенький и чопорный, он протянул мне свою костлявую длань, а при рукопожатии склонился так низко, будто собирался чмокнуть мою руку.

— Командор-лейтенант Лютц, — представил меня Миледи. — Мистер Картнич из Управления по контактам с внегалактическими цивилизациями.

Слово «мистер» Миледи произнес так, словно представлял подростка, которому хотел доставить удовольствие. Оба только что вернулись с совещания у руководителя Центра. У человека из УКВЦ была обиженная физиономия, и, похоже, он не ожидая от меня особой учтивости.

— Очень приятно, — солгал я.