Сергей Герасимов - Исчезающая мышь Страница 4

– Как я мог так ошибиться? – сказал Нанский сам себе. – Ведь правильно триангулировать эту матрицу смог бы даже новорожденный младенец! Я никогда не делал таких простых ошибок раньше. Что со мной происходит?

Разумеется, он не знал теоремы Джексона младшего, которая говорила об удвоении ошибок. Поэтому он не мог понять, почему его проблемы растут, как снежный ком. Его очередной проблемой был кот. И эта проблема могла оказаться самой тяжелой их всех. В буквальном смысле.

Ошибка, которую он обнаружил, приводила к очень серьезным последствиям. Кот не только удваивался в пространстве под воздействием человеческого взгляда. Кот еще и удваивался в размере. Допустим, кто-нибудь обращает свой взгляд на черного кота весом в три килограмма. В этот момент кот исчезает, и в эту же секунду в другом месте появляются два кота весом в шесть килограмм каждый. Коты следующего поколения будут весить уже двенадцать килограмм, затем двадцать четыре, и так далее. Однако, кот весом в двадцать четыре килограмма это уже крупный и опасный хищник. А кот весом в сорок восемь килограмм? А в девяносто шесть? А если этот кот будет весить тонну? Он ведь будет ловить жителей города, как мышей!

– Стоп, стоп, стоп, – сказал Нанский. – Он не сможет питаться людьми, потому что человеческий взгляд переносит его в другую точку. Он мог бы питаться спящими людьми или по ночам. Он бы мог нападать на людей, такими темными ночами, как эта. Допустим, идет кто-то по улице, подняв воротник, чтобы защититься от ветра… И кот-то ведь черный!

В этот момент стул отлетел от двери, дверь распахнулось, и Нанский услышал громкое рассерженное мяуканье. Но соседняя комната уже была пуста: кот нуль-транспортировался в дальний конец дома.

Когда следующим утром Нанский пришел к телу госпожи Р, собираясь пожелать ему доброго утра, то обнаружил, что тело исчезло. На том месте, где оно лежало раньше, осталась большая лужа засохшей крови. Паркет был измазан кровавыми отпечатками кошачьих лап. Причем все отпечатки были разного размера, самые крупные – величиной с человеческую ладонь. Без сомнения, расплодившиеся хищники живьем сожрали хозяйку дома.

В отчаянии он начал кричать, надеясь, что голова госпожи Р все же каким-то образом откликнется на зов. Увы, дом оставался тих и страшен.

– Спокойно, спокойно, – сказал Нанский сам себе. – Я в безопасности до тех пор, пока мои глаза открыты. Мой взгляд это мое оружие. Главное – чтобы он не прыгнул на меня со спины. А сейчас нужно срочно убрать кровь.

Он бросился к чулану, собираясь взять там швабру, и споткнулся о недоеденное тело кота. Убитое животное весило при жизни, скорее всего, около пятнадцати килограмм. Оно было убито более мощным сородичем. Крупные коты начинали охотиться на мелких. Возможно, они поняли, что охотиться друг на друга гораздо проще, чем на людей, которые в любой момент могут посмотреть на тебя и, таким образом, сорвать охоту.

К десяти утра он закончил уборку, собрал остатки кошачьих тел, и свалил их в кучу во дворе, намереваясь закопать под корнями древовидного укропа. За одну только ночь крупные коты съели около десятка мелких. И это было только начало. Он вытер пот со лба, воткнул лопату в мягкую землю и поднял голову, услышав приветствие.

– Здравствуйте, – сказала девушка. – Я ищу тетушку Уриэлу. Вы, случайно не наш постоялец?

Девушка была чуть курноса, имела большие темные глаза, а ее маленький ротик был прекрасен, как обещание счастья. Она выглядела тонкой, как травинка, и Нанский бы отдал все на свете за то, чтобы эту травинку обнять.

Он промямлил что-то в ответ. Девушка улыбнулась ему, как родному.

– Что вы на меня так смотрите? – спросила она. – Нельзя так смотреть на девушку, которой вы даже не представились.

– Нанский, – сказал он, – Иннокентий.

– Не может быть! – удивилась девушка. – Неужели тот самый Нанский, который сформулировал теорему о нуль-состоянии вещества? Так это вы?

– Да, скорее всего, я, – ответил он.

– Я читала вашу статью в Квадронете! Вы гений. Вы только представляете, к чему это приведет со временем? Люди сумеют беспрепятственно перемещаться на любые расстояния! Полет на Марс или Сатурн займет всего секунду! Я буду рассказывать своим детям о том, что была знакома с вами! Вы дадите мне свой автограф?

– Если вы меня поцелуете, – ответил Нанский.

Девушка быстро чмокнула его в щеку и получила обещанный автограф. Нанский ощущал себя так, словно проглотил хрустальную бабочку, и та билась, пытаясь вырваться, где-то между сердцем и желудком.

– Что вы так смотрите? – снова спросила девушка.

– Как?

– Вы просматриваете меня, как мыльную оперу.

– Вы гораздо лучше мыльной оперы.

– А, значит, вы не любите сериалы, – ответила девушка. – Так как там моя тетушка Уриэла? Как у нее настроение с утра?

– Вы любите свою тетушку?

– Искренне ненавижу. Вы думаете, ее можно любить?

– Тогда зачем вы приехали?

– Она поставила такое условие. Я должна ухаживать за ней до самой смерти, и только в этом случае она включит меня в завещание. А если нет, то весь этот дом отдадут неизвестно кому. Он ведь стоит немалую копеечку, правда? Боже, как я ее ненавижу!

В эту секунду что-то тяжелое бросилось на них из зарослей укропа. Девушка вздрогнула.

– Что это было? – спросила она.

– Не знаю. Ветер, может быть.

– Нет, это не ветер. Это было так, будто там прятался тигр. Я хочу посмотреть.

– Держите глаза открытыми и старайтесь не моргать, – сказал Нанский. – И остерегайтесь барсуков.

– Хорошо, – сказала она и раздвинула ветви.

Нанский посмотрел на нее сзади и убедился, что с этой стороны она выглядит не хуже. Хрустальная бабочка в его душе значительно выросла и сейчас уже занимала все внутренне пространство. Сейчас Нанский был уже уверен, что влюбился. Он определил это по тому особенному состоянию застывшего счастья, которого никогда раньше не испытывал. Вдруг из дома послышалось громкое мяуканье.

– Что это? – спросила девушка.

– Кот.

– Кот не может орать так громко.

– Может быть, он влюблен.

– Так орать не могу даже влюбленные коты! Скажите мне правду! Правду!

– Я вас люблю, – ответил Нанский. – Это правда.

А затем он рассказал ей обо всем, что произошло в доме в последние дни. Девушка слушала его с широко открытыми глазами, а ее прелестный ротик каждый раз вздрагивал, когда события принимали новый оборот. Она не так уж сильно расстроилась, узнав о смерти тетушки.

– Неужели этот дом так дорого стоит, что, – начал Нанский.

– Что я радуюсь ее смерти? Этот дом принадлежал моей матери. А тетушка Уриэла свела ее в могилу. Так что теперь справедливость восстановлена. Теперь я буду здесь жить. Я!