Bruce Sterling - Пуля, начиненная гуманизмом Страница 4

– Тебе что же, свобода не дорога?

– Мне дороги мир, законность и гарантированное здравоохранение.

– Со временем здесь и без европейцев наладится жизнь.

– Когда наладится? Через сотню-другую лет?

– Да хоть через сотню-другую. – Сниффи пожал плечами. – Куда нам спешить?

– Через сотню-другую лет, дурачок, мы оба будем давным-давно мертвы!

Сниффи рассмеялся.

– Если мы и умрем, то уж точно не от старости.

– Напрасно веселишься. Ведь после того как во внутреннем дворе университета приземлился один из вертолетов европейцев, тебе не позавидуешь.

– А что европейцы здесь позабыли?

– Они горят желанием то ли препарировать тебя, то ли арестовать.

– Арестовать меня? Но за что? Ведь я преступлений не совершал.

– Оставь меня в покое, – сказала Сесилия, не скрывая отвращения.

Бедняжка Сесилия была бесхребетной интеллигенткой с узкими взглядами на жизнь.

Она знать не желала, что, разработав омолаживатель, Сниффи всего лишь выполнил работу, заказанную преуспевающими медицинскими компаниями.

– Сесилия, давай решим, что нам делать дальше.

– Возвращайся на ферму, а я тебя не выдам.

– Разумеется, не выдашь. Куда ж ты денешься?

– А с чего это ты рассчитываешь на мою помощь? – спросила Сесилия, разглядывая листок.

– Ты уже позабыла про куриную печенку и про инъекции?

– К черту твои инъекции!

Сниффи бережно извлек из кармана джинсов пузырек, отвинтил крышку и, демонстративно принюхавшись, прошептал:

– Чистый омолаживатель. Обезвоженный, с характерным запахом. Высшая проба!

– Уходи. – В голосе Сесилии явственно прозвучало отчаяние.

Сниффи заметил на ее висках бисеринки пота. Несомненно, ее организм требовал новой дозы дурмана.

– Тебе не обойтись без очередного вливания, – сказал он. – Подумай, сколько больных погибнет, если ты ослабнешь или заболеешь.

– Уговорил. Но не здесь же...

Сниффи быстро оглядел обширное помещение госпитальной палатки. Повсюду на складных койках под одеялами цвета хаки лежали перевязанные окровавленными бинтами раненые. Никого постороннего и ничего подозрительного.

– Я быстренько уколю тебя в бедро, а ты мне дай несколько медицинских игл. А то мои совсем затупились.

– Ничего ты от меня не получишь!

– Да ладно тебе, Сесилия. У тебя же куча игл, ты как-никак руководишь госпиталем Красного Креста.

– Иглы предназначены только для тяжелобольных и умирающих.

– Без очередных доз омолаживателя мы все умрем естественной смертью. Такова логика жизни. Верно?

Сесилия уныло кивнула и провела Сниффи в операционную, отделенную от палат брезентовым пологом.

– Ты молод только внешне, но ум и опыт у тебя как у взрослого мужчины, – злобно прошептала она. – Так и не корчи из себя мальчишку, веди себя соответственно возрасту.

– Теория Фрейда ко мне не подходит. А вот у тебя, согласно этой теории, явная склонность к самопожертвованию и самоубийству.

Доктор Рассел, прикусив нижнюю губу, повернулась к Сниффи спиной, приспустила брюки и слегка нагнулась. Сниффи достал шприц, набрал в него жидкость из баночки прямо через крышку и, слегка шлепнув Сесилию по ягодице, вонзил иглу.

– Черт! Игла-то у тебя тупая!

– Я предупреждал!

Они вернулись на скамейку перед деревянным столом. Сниффи принялся с интересом наблюдать за действием дурмана. Вскоре на бледных щеках Сесилии проступил румянец, руки задрожали. Пытаясь скрыть довольную усмешку, она встала, потянулась и зевнула.

У входа послышался топот, а через секунду в палатку вошли люди в форме. Европейцы! Сниффи юркнул под стол, переполз в операционную и стал украдкой наблюдать. Доктор Рассел встала навстречу гостям – двум рядовым, вооруженным миниатюрными автоматами французского производства, и сержанту с тяжелым, будто вытесанным из гранита подбородком. Один из солдат толкал перед собой тележку из нержавейки, уставленную белыми баночками с латинскими надписями и красными крестами на этикетках.

– Кто вы? – несколько громче, чем требовалось, спросила Сесилия. – И что вам здесь нужно?

– Вы доктор Сесилия Рассел? Руководитель этого госпиталя?

– Да.

– Мы прибыли к вам, доктор Сесилия Рассел, с миссией дружбы и доброй воли. Наш шеф, герр Шпитцлер из Европейского Красного Креста, передает вам наилучшие пожелания и просит принять в дар вот эти медикаменты. – Сержант указал на тележку.

– А медицинские иглы вы привезли?

– Да.

– А антибиотики?

– Тоже.

– Отлично. И чем же я могу вам помочь?

– Нам хотелось бы заручиться поддержкой местных добровольческих отрядов. Мы надеемся полностью прекратить здесь боевые действия и наладить экономические отношения между... – Взгляд сержант упал на стол, и он на секунду запнулся. – Вижу, к вам уже попали наши листовки. Быть может, вы знаете, где разыскать доктора Хаверкемпа?

– Да он, поди, давно уже мертв.

– По нашим сведениям, он все еще жив.

– Я не видела доктора Хаверкемпа вот уже многие годы. А зачем он вам?

– Предпочел бы не отвечать на ваш вопрос. Впрочем, достаточно и того, что он – преступник.

– Я... Э-э-э... – Сесилия, на секунду запнувшись, добавила: – Медицинские исследования, которыми занимался Хаверкемп, по-моему, были вполне законными.

– В своих исследованиях он проявил преступную халатность.

– И что же вы с ним сделаете, если поймаете?

– Пустим ему пулю меж глаз. – Сержант с усмешкой ткнул указательным пальцем себе в переносицу. – Вот сюда. Но пуля будет не свинцовая, а с зарядом гуманизма.

Сниффи счел, что услышал достаточно. Пора было сматываться из госпиталя.

Проскочить мимо солдат было нереально. Это же не олухи из добровольческих отрядов и банд, а настоящие профессионалы, каких здесь давно не видели.

Привезенная солдатами тележка с медикаментами стояла совсем рядом. Сниффи высмотрел на ней скальпель. Если удастся завладеть скальпелем, то можно будет прорезать дыру в задней стенке палатки и выскользнуть незамеченным.

Сниффи ползком залез под тележку и высунул руку, но нашарить вслепую скальпель ему сразу не удалось. Немного выждав, он сделал вторую попытку. Его рука уже коснулась холодной ручки скальпеля, как вдруг кто-то грубо сжал его запястье и выволок из-под тележки. Солдат-европеец!

– Кто этот мальчишка?! – рявкнул сержант.

Сесилия, охнув, взволнованно запричитала:

– Это мой сын Чип. Чип, радость моя, зачем ты залез туда?

– Прости, ма. Мне было интересно.

– Запомни, сынок, что именно любопытство сгубило кошку.

– Герр Шпитцлер не говорил нам, что у вас есть сын, – заметил сержант.

– Так он и не знал о моем сыне.