Федор Березин - Экипаж черного корабля Страница 40

— Ну, что вы, генерал Тутор-Pop, я ведь не беру в сомнение постулаты. Я полностью согласен, что из боев нам нужно выходить как можно скорее.

— Я тоже рад, что ты с нами, Летер.

— Ну, а что, по-вашему, будет после?

— После чего?

— Потом, в дальнейшей перспективе? Я имею в виду следующие поколения.

— К сожалению, как мы с тобой знаем, крупные государственные образования распадутся. Вначале будет полный разброд и шатание. И, разумеется, повальное вымирание от изменения климата и распада цивилизации. Потом уцелевшие начнут организовываться в эдакие феодальные конгломераты. Центрами консолидации станут технологические останки былого. В нашем случае — вставший на покой «Сонный ящер». Может, через сотню циклов на основе нашего княжества возникнет новое государство, и о нас сложат легенды.

— Думаете, там останется хоть крупица правды, генерал? — расцвел от общения майор-инженер.

— Очень сомнительно, — окончательно расслабился в кресле Тутор-Pop, — тем более что к тому времени «Соню» наверняка разберут на запчасти, а может, он проржавеет насквозь.

— Вот так они мечтали. В перерывах между обдумыванием заговора внутри и ведением войны снаружи.

74. ЖУТЬ

И вот только теперь, после того как большие калибры «Ящера» второй раз, с особой тщательностью обработали всю опасную территорию и вновь усиленная «пятерня» прошла ее вдоль и поперек, броне-лейтенант Хорис-Тат смог подступиться к оплавленному холоду брони поверженных в первом раунде «Циклопов». В свете фонаря создавалось ощущение, что железная громадина возвышается здесь бесчисленное количество циклов. Когда передняя часть танка блеснула иглами щетинистого черного инея (теперь, с наступлением эпохи «синхронного задувания солнц» от растворенных в воздухе дымов и копоти все вокруг, даже снег, приобрело черный оттенок), сразу испарилась остаточная — оказывается, еще не до конца убитая — надежда на спасение хоть кого-то из экипажа. Возможно, то, что Хорис подошел спереди, спасло его от удара разочарования: там, позади, иней отсутствовал — корма огромной машины испускала тепло, реактор продолжал осторожно, не торопясь, делать свою работу. После отказа системы управления грамотно сделанная автоматика приглушила его страшную мощь, но свести физику ядра совсем на нет она, разумеется, не смогла. Заглянув внутрь прямо через отверстие, пробитое эйрарбакским снарядом, Хорис-Тат убедился — запустить двигатель по новой не удастся: черные оплавленные жгуты, зола, а не провода — вот что осталось от системы управления танком.

Сейчас, с ходу, в темной бесцветности ночи Хорис даже не мог отгадать, где из искореженного железа торчат жестоко обрубленные кабели, а где из пепельной трухи высунулись в пространство сгоревшие дотла руки. Все маскировало не только брошенное на пейзаж одеяло ночи: здесь, несмотря на близость реактора, иней лежал увесистым слоем — влажность в кабине явно превосходила наружную. Хорис-Тат удивился этому, и сразу он удивился своему удивлению: он смотрел на свидетельство последней агонии своих товарищей, а размышлял о всякой ерунде. Монументальность, безжизненная твердость сцементированной холодом картины — вот что не давало сознанию связать воедино те страшные секунды, когда его везучий танк откатывался задним ходом, а невезучие собратья корчились в огненной западне проколотой насквозь машины.

Хорис пересилил себя и полез выше, к откинутому башенному люку. Там что-то лежало и частично загораживало отверстие. Когда он понял, что это обгоревшие, неопознаваемые останки головы, рук и плеч кого-то из экипажа, его стошнило и вырвало прямо здесь, он едва успел сдвинуть в сторону респираторную маску.

Броня «Циклопа» выдержала это «нападение» без всякого содрогания.

75. ПУНКТЫ

Итак, наличные, обремененные тайным знанием силы распределены; объекты для ударов — тоже. Впрочем, для их выявления не нужно особо вдаваться в тайны планирования, достаточно знать, кто на засекреченном ночном совещании назначен врагом. Указаны помещения для захвата, как водится: почта, телеграф, телефон-кристаллофоны и кое-что специфическое — к примеру, пульт управления термоядерным движком и он сам, разумеется. Что необходимо контролировать на борту «боевой горы», знает любой салага на первом цикле службы, и необязательно из экипажа — даже палубный десантник, и тот в курсе дела. Совпадение по пунктам нападения и контроля очевидно, пересечение только на первом этапе достигает девяноста процентов. В перспективе накладка полная. И немудрено! По здравому и даже самому примитивному соображению: что нужно держать под контролем на гига-танке, барражирующем в глубине обороны технически развитого противника? Правильный и всем заранее ясный ответ — весь гига-танк, начиная от коллективной сети сортиров до вмурованного в броню склада атомных боеприпасов. Причем уже в первой волне захватов нужно одновременно завладеть всеми узловыми точками. Иначе, дураку понятно, защитники каждой из них успеют оповестить друг друга.

Само собой, имеются сложности. Ведь основная часть экипажа ведать о задуманном мятеже не ведает и наверняка не поддержит с ходу его малопонятные цели. И потому скрытность стыкуем с одновременностью. Сверим часы — и в путь, точнее, в кровавую баню. Потому как вряд ли привилегированные слуги Расового Комитета согласятся подобру-поздорову сдать вверенные в наблюдение посты. И хорошо, если на предназначенном к захвату объекте имеются уже посвященные вдело офицеры команды: какому-нибудь местному и измочалившему глаза эрэнкашника техно-капитану гораздо легче подобраться к вооруженной жертве и неожиданно стукнуть по черепу обернутым в промасленную марлю молотком. Делать это внезапно появившимся лицам, приписанным к другой палубе, на редкость сложно, тем более что в некоторых отсеках нельзя устраивать перестрелку, даже из малокалиберных иглометов — чревато последствиями: под контролем хрупких индикаторов может оказаться что-нибудь вроде скрученной в жгут плазменной рубашки тритиевого реактора.

А потому в таких случаях будем брать комитетчиков тепленькими, подставляя животы под иглы. Некоторым из заговорщиков предусмотрительно выданы уставные кортики, обычно хранящиеся централизованно. Это успокаивает, но, поскольку неумело брошенный острый предмет тоже может выпустить из неумно подвернувшегося индикатора вакуумный дух, разрешается только колоть. «Бей! Рубай! Коли!» — команда хорошая, однако иглометы эрэнкашников стреляют дальше.

И все же перечислим подлежащие захвату, а впоследствии — «зачистке» или просто повышенному контролю места.